ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Книга 2. Олег Павлович Свешников
как смерч. Войска двигались за танками стремительною цепью, гулом перекатывалось от края до края: «За Родину! За Сталина!» Теперь для воина Руси не существовало смерти. И не было ничего невозможного. Под тяжестью людского движения гнулась земля.
Первыми шли штурмовые отряды, собранные из добровольцев. Те самые руссы, которые от века были в каждом воинстве. Они шли обреченно, мертвенно под градом пуль и снарядов, дабы расчистить крестный путь остальному войску. И в то же время шли гордо, как сказочная рать, осененная дивным светом от осознания своего величия, святого дела. Им предстояло взломать линию обороны, первыми столкнуться, сбиться врукопашную с немцами.
И уничтожить!
Ценою жизни!
Именно такие ратники были на Куликовом поле, кто шел первым, шел жертвенно, во имя Руси, на дуэль и на эшафот, прорубая мечом и топором коридор для прохода остального воинства!
В вечность падали все воины, вся рать!
И теперь штурмовые отряды ворвались в окопы врага, как гордая, мстительная сила! Смерть для героев ничего не значила! Святую, жертвенную рать на подвиг вел командир роты Павел Синица. На немцев обрушился ливень огня! Строчили пулеметы и автоматы, рвались гранаты. Штурмовая рать ввязались врукопашную во всю глубину траншеи. Падали сраженные штыком, пулею, гранатою и гунны, и руссы! Земляные стенки ее залились кровью. Вокруг жило безумие ─ крики ярости, стоны умирающего, звон стальных касок, разрывы гранат, ураганный ливень огня. Страшно взметывались над окопами окровавленные штыки и кинжалы, вынутые из человека.
Вокруг, вокруг было пиршество боли!
Пиршество смерти!
Руссы оказались крепче. Немцы бежали.
Командир роты Павел Синица, зажимая сердце, пронзенное пулею, все пытался сдержать кровь, но все больше слабел и слабел. Но еще изыскивал силы, прощаясь с жизнью, без ненависти кричать убегающим фашистам:
─ Что, голубятники, побесновались со своим фюрером? Пустили звериную кровь? Как вам показалась похоронная музыка у гробницы со свастикою а, дикари? Такая вам «барыня» на Руси! ─ Он качнулся, земля тоже качнулась, побежала каруселью, все быстрее, быстрее, разжигая перед глазами огненные нимбы, самого усиленно загоняя в огненное кружение. Кружение сжалось до петли, сдавило дыхание, и сердце воина-героя остановилось.
Но он еще успел крикнуть:
─ За Родину! За Сталина! ─ и гулко рухнул на дно траншеи погасшею Вселенною.
Рядом со своими ратниками! Они тоже превратились в камень, в птиц, ушли в бессмертие.
Но сумели сломать, разрушить оборону! Все русское воинство, перескакивая через траншею, заваленную гуннами, устремилась мстительным половодьем на штурм города. Ожесточенные бои развернулись за каждый дом, улицу, площадь.
Орудие Ершова ─ Башкина тоже билось в первом ряду наступающего воинства. Воины вели битву под градом пуль и снарядов, окутанные огнем, пороховым дымом. Башкин как наводчик, воевал на нервном пределе: мастерски ловил перекрестье прицела врага, нажимал на гашетку и слал снаряд за