ПРОЩАНИЕ СЛАВЯНКИ. Книга 2. Олег Павлович Свешников
хрен боюсь!» Его стаскивали в окоп, связывали ремнями, успокаивали. Были и те, кто в страхе, предательски бежал с поля битвы, его тут же расстреливали.
Расчет старшего сержанта Ершова затаенно отсиживался в воронке, расположившись вокруг пушки. Сверху бастион не просматривался, он был укрыт сетью, какая сплетена из травы и сливалась с обгорелою травою взгорья. Все артиллеристы погружены в себя. Один Гаяс из Казани рассуждал по горечи:
─ Где справедливость? Куда смотрит аллах? У тевтонцев самолеты танки, а у нас только мужество!
Горечь Возражения не последовало. По рации на все батареи вознеслась суровая команда полковника Ильи Орешникова:
─ Орудия к бою! Из города Семилуки вышли вражеские танки, с автоматчиками. Именем Родины, приказываю задержать и сокрушить фашиста!
Танки шли тяжелою бронею. Земля содрогалась от гуда моторов, чугунного лязга гусениц.
─ Горячо будет, ─ выразил мнение Михаил Ершов, помогая выкатить длинноствольную пушку ближе к краю окопа.
Едва танки-крестоносцы вошли в зону поражения, артиллеристы открыли огонь. Завязалась кровавая дуэль. Двое суток отважные руссы отбивали злобные атаки врага! Горели сбитые самолеты, горели танки с черными крестами; все поле сражения было усеяно немецким воинством. Но штурм натиска фашисты не ослабляли! Силы руссов таяли и таяли! И крепость у деревни Святые горки пала! Ее окружили и рассекли танковые дивизии СС генерала Вильгельма Паулюса! Русское воинство с печалями, со слезами стало отступать к Дону. На позиции, на холме, осталось только одно орудие, орудие Ершова ─ Башкина. Увлеченные битвою, артиллеристы не услышали приказа командира дивизиона полковника Ильи Орешникова об отступлении, и героически продолжали биться с танками-крестоносцами. Тьма танков горело у позиции, но еще больше танков наползало грозною лавиною на орудие сержанта Михаила Ершова. И только, когда зеленые драконы окружили холм-бастион и немецкие автоматчики стали все ближе подниматься к орудию, когда послышались игривые крики «Русс-Иван, сдавай-с! Будем шнапс пить!» ─ он со страхом осознал, что ведет дуэль с танками один на один.
Командир орудия подозвал к себе воинов:
─ Братья, мы окружены! Нам не сдержать зеленые, огнедышащие драконы! Скоро погибнем, все погибнем, ─ честно и по печали произнес он. ─ Я принял решение вызвать огонь на себя! Погибать, так с музыкою! Больше с собою возьмем фашистов.
Он помолчал:
─ Но можно и выбросить белый флаг! Сдаться фашисту, на милость победителя! Что выбираем?
Боевые товарищи переглянулись. И поняли друг друга без слов. И зачем они, слова? Ужели воин Руси может добровольно поднять руки перед драконом?
Башкин тихо произнес:
─ А он, мятежный, просит бури! Будто в буре есть покой!
Михаил взглянул на воина из Казани:
─ Не сердись, Гаяс! Видишь вербу на краю холма, там узкая тропа-горловина. Можешь проскочить, мы прикроем!
Боец сложил ладони, прижал к груди:
─