Тетралогия. Ангел оберегающий потомков последнего Иудейского царя из рода Давида. Книга вторая. Соединяющий судьбы. Давид Третьехрамов
окруживших сани, разные сладости. Помахали рукой на прощание. С колокольным переливом, лошади сорвались с места, и растворились в снегопаде. Ещё раз тройка остановилась у Митиного дома. Там Дед Мороз вручил подарки изумлённому Мите, его восторженным братишке и сестрёнке. Снегурочка, а это была Катюша, накинула на плечи растроганной хозяйке тёплый пуховой платок.
Мария не сводила глаз с минутной часовой стрелки, ещё никогда время не тянулось так медленно. В эти мгновения падающий снег за окном, само время остановилось, и повисло в пустоте. Сердце то бешено начинало стучать, то замирало в предчувствии чего-то сказочного и желаемого. Прошло ровно 5 минут, часы вдруг зазвонили в неурочное время, хотя обычно делали это только при наступлении очередного часа. Давая понять, таинственно торжественный и разрешающий сигнал звучит для неё. Развернула правый свёрток. В нём была картонная коробочка высотой примерно 25 сантиметров. В ней стояла изумительная фарфоровая вазочка, неописуемой красоты с букетиком живых подснежников. Поднесла цветы к лицу, поцеловала нежные лепестки и, не сводя восхищённого взгляда с подарка, поставила в центр стола. Нежный запах весны вошёл и заполнил комнату. Из сокровенной глубины души вырвались восторженные слова. По возвращению домой, точно такие же повторили, слово в слово, бабушка и мама.
– «Боже! Какое чудо!».
Настала очередь второго свёрточка. Под бумагой лежала картонная коробка. В ней ещё одна поменьше, затем ещё и ещё. Наверно, не зря придумали, растягивая, увеличивать время до кульминационной минуты. Нетерпение нарастало, как снежный ком, падающий с горы. Казалось, в ожидании нет больше сил. Наконец, на свет, появилась маленькая невесомая шкатулка из красного полированного дерева на малюсеньких чёрных точёных ножках. Размером всего в два спичечных коробка, положенных друг на друга. Словно пёрышко, заняла своё место на ладони. В передней стенке были сделаны дверки на петельках в виде сердец. Кроме того, каждая имела ручку. В закрытом положении так же выглядели, как маленькое единое сердечко. На крышечке была выжжена аккуратная и красивая надпись «На вечную память!».
Осторожно потянув, открыла одну дверку, затем вторую и вскрикнула от изумления. В полированной глубине стояла точная, но сильно уменьшенная, копия скамейки из парка Горького. На ней сидели, обнявшись, два малюсеньких человечка. Фигурки каким-то чудесным образом соответствовали подлинным оригиналам, и действительно начинало казаться, сейчас оживут и заговорят. Одежда, причёски, буквально все детали были воспроизведены с ювелирной точностью. Такими она с любимым бывала на свиданиях, пока не поссорились. Внутренняя сторона каждой дверки имела по полоске из тонкого жёлтого металла. На правой, мелкими буковками, видимо, специально для неё, было выгравировано: «Любимой! Родной! Единственной!». На левой, «Алма-Ата. 31. 12.1963 года». Слёзы затуманили взгляд, а губы задрожали, чуть слышно прошептав:
– Спасибо, родной! Спасибо, единственный! Спасибо, любимый!
Вспомнила и распечатала конверт. На стол выскользнула стометровая кассета. Бегом включила магнитофон и замерла