Скользкая рыба детства. Валерий Петков
пылили не меньше часа! Так странно не соединялись время, желания и реальность.
Водитель остался караулить Витьку. Вошли в дом. Я первым делом глянул скоренько на подоконник. Он был пуст. Я ничего не понимал. Ведь вчера я его там точно оставил. Родители смотрели телевизор, я вышел в эфир. Потом сразу легли спать. Рано утром они ушли на работу, я помчался в школу, дом закрывал – я сам.
Даже сейчас я точно и чётко представил, что передатчик – был!
Корявая самоделка, лампа в центре поблёскивает тёмным стеклом, островерхим цилиндриком, таинственной спиралькой – и всё это очень приметно, в белом проёме окна. Трудно не заметить или не понять, проходя мимо, есть ли она – там.
Вдвоём они быстро проверили только им понятные места, где могло быть что-то припрятано. Открыли заднюю крышку приёмника, увидели толстый слой пыли, и я так порадовался в душе, что не послушался маму и не убрал её пылесосом.
– Ну, что же, – извините за вынужденное вторжение, – следователь чуть-чуть подобрел глазами. Служба! И дело – архи серьёзное!
Они уехали. Я долго сидел и не мог двинуться с места. Странная апатия напала вдруг на меня. Потом перерыл весь дом. Лихорадочно, но стараясь сложить всё точно в прежнем порядке.
Передатчика не было. То есть – как будто его и не было вообще!
В школу я уже не пошёл. Выглянул на улицу. «Бобик» всё еще стоял у Витькиного дома. Я – вернулся. Сел у окна. Время тянулось неумолимо.
Они проехали мимо, и я побежал проверить – как прошёл обыск у него.
Дом был закрыт. Я присел на крыльцо. Калитка бесшумно приоткрылась. Странного вида мужчина смотрел на меня в упор, не моргая. Глаза карие, покрасневшие. Так длилось краткое мгновение. Он круто развернулся и бесшумно исчез. Я боялся пошевелиться, подойти к калитке.
Потом просто заставил себя встать и сделать несколько шагов. Громко её захлопнул, задвинул щеколду. Перевёл дух.
Узкие ладошки сухих листьев в последний раз прятали внутри красный свет солнца. Схема яблоневых веток была простой и понятной. Страшное, испугавшее и, только что нависавшее глыбой надо мной, родителями, всем тем, что было так дорого и важно – исчезало мучительно, медленно, нехотя, но не уходило совсем.
– Разные ветки вырастают из одного ствола. Какие-то засохнут, их спилят, сожгут. За это время вырастут другие, – подумал я.
И остро понял, что голоден. Сорвал румяное яблоко, откусил бочок, задохнулся от обилия сока. Вкусного, но с кислинкой. Разжевал коричневую косточку:
– «В косточках есть незначительное количество синильной кислоты». – Я был горько рад тому, что вспомнил этот урок химии.
Мне захотелось съесть столько яблок, чтобы прилечь на крыльцо и тихо уснуть. Навсегда.
Родителям я ничего не сказал, но любопытство было испепеляющим – куда же всё-таки подевался передатчик?
Вскоре прошел показательный суд. Оказывается, в городе было много таких «самопальных» передатчиков. Кто-то отделался штрафом, кто-то – условно, кто-то получил серьёзные сроки.
Витька –