Скользкая рыба детства. Валерий Петков
деревенскую избу. С ажурными наличниками, высокой кровлей, красивым коньком ручной работы над стропилами.
Семья Галкиных поселилась тут же, во времянке, в углу участка. Спокойные, улыбчивые, работящие.
Трудились все – хозяин Григорий, хозяйка Анастасия, баушка. Так и звали – баушка, баушка. А она вроде и не спешила, всё время стряпала, мыла, но успевала всюду, и знала, что где лежит, а главное, в каком порядке надо делать работу – какую сейчас, а какая не к спеху.
Ни разу не слыхал, чтобы она голос повысила. Лицо морщинистое, доброе, глаза детские, руки узловатые, а мягкие. Зинка и Шурик, детки – помогали, как могли, но их особенно не неволили. Жалели, но вслух не говорили.
Соседи интересовались, но старались не мешать лишним советом – в каждой домушке свои погремушки.
Дом получился как картинка из русской сказки – с синими наличниками, большой, светлый. Кораблём у причала возвышался над остальными постройками улицы. Только из-за угла выйдешь, и вот он – плывёт в глаза.
Такое было ощущение, что у причала, если на резной конёк крыши снизу глянуть.
К осени управились, из времянки переселились, обуютились. Как ни зайдёшь – тепло, рады гостю, кошка Мурка старательно умывается, «ванька мокрый» – цветок бальзамин на подоконниках фонарики яркие развесил празднично. И радио всегда что-то рассказывает. Вроде и нет ничего особенного, а уходить не хочется.
– Ну вот, свили Галкины гнездо! – смеялась моя бабушка.
И я смеялся вместе с ней – понимал, о чём она хочет сказать.
Люди они оказались простые, истинно деревенские. Мне было очень любопытно у них бывать, баушкины вкусняшки пробовать и слушать диковинную речь домочадцев.
Или вот ещё – баушка маленькую буханочку ржаного «бородинского» хлеба закопает в печную золу, достанет, руками разломит на несколько кусков, хоть и горячая. Духовито, слюнку сглотнешь, обжигаешься, спешишь укусить – ничего вкуснее я в жизни не ел.
С Шуркой мы сразу подружились. Так бывает – проскочило какое-то улыбчивое ощущение, и, кажется, всё время знал этого человека, и жил он всегда на этом месте. Со всем скарбом, хозяйством, цветками, занавесками, кошкой дымчатой в тигриную полоску и шумной живностью в оградке.
Ходили вместе за грибами, ягодами – от нашей окраины до леса и реки было недалеко. Зинка всё время хвостом за нами бегала.
Старались её не брать – очень уж любопытная. Такая вот лисонька востроносая, шустрая.
Осень. Мы перешли речку вброд, пробуя глубину ногами, наощупь, вслепую, по едва видимой мели переката, по плавной дуге – на другую сторону.
Сложность была в том, что, оступившись, можно было ухнуть в ямину, а речка подхватит коварно, словно только тебя и ждала, в момент унесёт. А там – сом, грудь колесом, поджидает, чтобы съесть.
Да и без этого – холодная вода. Хватило бы несколько минут, чтобы ноги на глубине свело судорогой. И поминай как звали. Про грибы и ягоды и не вспомнишь.
Я – налегке, Шурка взял бидончик алюминиевый, трёхлитровый, попримятые бока, неказистый.
Побегали