Далеко от Земли. Павел Комарницкий
сидели на диване, забравшись с ногами, и молчали. То есть нет, поначалу-то мы болтали очень даже оживлённо, но под конец как-то незаметно разговор вдруг сошёл на нет. Впрочем, ей, при её-то способностях, можно в принципе и не спрашивать ничего – просто поднапрячься и прочесть всё, что желательно, в моей голове. Ну вот и пусть… Я же просто сидел и смотрел на неё. Мне хватало. Вейла…
– Ууже светлоо… – Вейла смотрела в окно, за которым чуть брезжил зябкий осенний рассвет. – Каак страанно… ноочь, каак взмаах реесниц…
Она прямо глянула на меня.
– Неельзя боольше ждаать. Тоо еесть моожно. Мееня наайдут…
– Так о чём беспокойство?
В её глазах плавает грусть.
– Мееня наайдуут, а тии всьё заабудешь. Яа ньее хоочу ээтого. Наадо веернуться, поока ньее хваатились.
Взгляд в упор.
– Помоожешь мньее?
– Анжелка, привет!
– Антон?!
– Угу. Я это.
– Ты чего в такую рань?!
Моя одноклассница стояла на пороге своей квартиры, кутаясь в наспех накинутый халатик, и сонно моргала.
– Слушай, тут такая история дикая приключилась… У одной моей хорошей знакомой все вещи попёрли.
– Какие вещи?
– Ну я же говорю, все! Ограбили. До белья раздели.
– Ка-ак?!
– Уй, это долго объяснять. Я тебе потом подробно, если хочешь. А сейчас дай чего-нибудь из одежды, а? Ну, чтобы девчонка прикрыться могла. Я тебе сегодня же верну, как всё утрясётся.
– Погоди… это же в милицию надо!
Я изобразил крайнее раздражение, с трудом сдерживаемое вежливым воспитанием.
– Ну конечно, надо! Но ты прикинь, двенадцать лет девчонке, сидит она у нас дома в одной сорочке, всю трясёт от нервного стресса. Ты хочешь сказать, ей вот прямо в таком виде и нужно в милицию заявиться? Вот ты бы хотела оказаться в милиции голяком?
Пауза. Анжела явно примеряла ситуацию на себя.
– А родителям её позвонить?
– Родители её на Чёрном море отдыхают, – не моргнув глазом, продолжал я врать. – Хорошо, ключи у соседки, а то бы и ключи попёрли, вместе с карманом. Прикинь, возвращаешься домой, а там уже только голые стены!
– Ужас… – Анжелу даже передёрнуло. – А твои?..
– Мои только к вечеру будут, – я максимально достоверно изобразил бесконечное терпение учителя, в сотый раз объясняющего умственно отсталым таблицу умножения. – И потом, мамкины вещи ей велики, а Ленкины малы. Будь иначе, стал бы я тебя будить! Так дашь?..
– Могу дать блузку, юбку и кофточку, – решилась Анжелка, – и ещё колготки, и гамаши ещё… А обувь?
– Ты молодец, Анжелка! На лету схватываешь. Я потому и обратился к тебе, только у тебя из нашего класса размер ноги подходящий. У кого ещё такой? Веденеевой, так ей даже мои ботинки жать будут…
Приём сработал безотказно. Ничто так не повышает настроение девушки, как скупая мужская похвала вкупе с нелестным отзывом о сопернице. Через пять минут я бодро шагал по предрассветной улице, унося с собой сумку со всевозможным девичьим шмутьём.
– …