Короли Молдаванки. Ирина Лобусова
погружен в свои приятные мысли, что не обратил внимание на то, что возле его столика появились сразу два официанта.
Первый держал на серебряном подносе изящную фарфоровую супницу, из-под крышки которой вырывался ароматный пар. Второй уже наливал суп.
Скототорговец с наслаждением облизнулся. Еда здесь действительно была отменная. Он посещал это кафе второй день подряд. В этом южном городе знают толк в кухне. Чего только стоят эти травки, которые они добавляют в суп! Бог их знает, как они называются, но такой суп он пробовал только здесь.
Второй официант почтительно пододвинул тарелку. Скототорговец опустил ложку в золотистую жидкость, на поверхности которой расплывались ароматные масляные круги. В самом центре этих кругов плавали так полюбившиеся ему зеленые травки. Аромат был божественный! Ложка сразу уперлась во что-то твердое. «И курятины здесь не жалеют», – подумал скототорговец, помешивая суп.
Сделав большой глоток вина, он зачерпнул со дна тарелки твердый кусок курятины и поднес ложку ко рту.
Ложка почему-то показалась невероятно тяжелой. Скототорговец опустил глаза вниз, и… Золотистый суп тут же выплеснулся на стол. В ложке, в самом центре ароматной жидкости лежал… человеческий палец. Самый настоящий человеческий палец, вокруг которого запеклась темная кровь. В глаза отчетливо бросались жесткие черные волоски на сморщенной желтоватой коже, плоский, словно приплюснутый ноготь и застывшая синева по его краям.
Несколько секунд скототорговец сидел неподвижно, уставившись на страшную находку. Наконец рука его дрогнула, и палец выпал из ложки прямо на парчовую скатерть. Перевернувшись, он остался лежать посреди набивной тканой розы. А потом скототорговец закричал.
Крик торговца скотом все еще звучал в стенах кафе, когда первый официант остановился посреди зала, воздел руки горе и с непередаваемым выражением произнес:
– Грандиозный шухер!..
В разгар дня центр Привоза был чем-то похож на рыбный рынок Парижа – с той только разницей, что на Привозе всегда была более оживленная атмосфера, а в глаза бросались более яркие краски. Гул в торговых рядах стоял день и ночь. Торговки рыбой и цветами, овощами и фруктами, мясом и мануфактурой в пестрых ярких платках, повязанных вокруг буйных голов, в пышных цветастых юбках, напоминавших одновременно и знаменитые цыганские юбки, и модные одеяния певичек из кафе-шантанов, вели между собой оживленный, бойкий диалог на своем собственном, понятном только им одним языке. Словно говорливая стая пестрых птиц, они были бессменным украшением знаменитого рынка, добавляя яркость и жизнь всему, что попадало в их круг.
Это был неповторимый, собственный мир, живущий по своим, только ему понятным законам, и отголоски этого мира как особый флер парили над целым городом, сделав Привоз самым знаменитым местом Одессы. Без колоритных одесских торговок это был бы просто скучный и серый базар, просто безликая точка на карте города, не говорящая никому ни о чем.
И этот языковой Вавилон бурлил нескончаемо! Каких только типов не наблюдалось в этом человеческом море!
Торговки