Короли Молдаванки. Ирина Лобусова
ваши яйца грязные, я не буду их покупать!
– Ой, я за вам умоляю! – и торговка завопила своей подельнице: – Зина, вытри господину офицеру яйца!..
Яркий, красочный океан бурлил словами, разобраться в которых сразу же мог только посвященный – посвященный в таинство той великой и уникальной земли, которую давным-давно назвали Одессой.
День был в разгаре. Свежая рыба билась в огромных плетеных корзинах. Толстые руки торговок ловили пытавшихся убежать из ведер раков и пересыпали солью черные, отливающие перламутром раковины мидий, издающие при этом глухой стук. Запах рыбы смешивался с ароматом цветов, привезенных с окрестных дач. Но нежные лепестки роз не казались от этого более тусклыми.
В рыбном ряду шла ожесточенная торговля.
– Мадам, эти бички, как прыщ на вашей заднице! На ползуба за перекус!
– А вы не кусайте, вы смокчите! Ишь ты, какой закусанный! Шо ты босячишь, песья морда? Выкишивайся отсюдой, кусок адиёта! Швицер замурзанный, не делай мине погоду! Лучше делай за себе базар! На яки бебехи мине за цей гембель? Бички у него как прыщи во рту!..
Очередной покупатель пытался добиться от торговки снижения цены.
– Мадам, унизьте вашу цену! Шо я стою битый час, как полный адиёт? Эта риба желтая, как ваши вырванные годы! Или я вам не тут, а за здесь? Не делайте мине нервы на кицкины лапы! Или я стою, или я никак за здесь?..
Золотистые лучи жаркого солнца освещали кувшины с медом и красные яблоки, тонули в грудах разноцветных овощей и застывали на глянцевой поверхности контрабандного шелка, казавшегося просто королевским товаром. И на этом фоне, над всем этим стоял постоянный гул, шум людских голосов, способных заглушить морской прибой.
Бродячие торговцы, торгующие с лотков на развес, расхваливали свой товар. Чего только не было на лотках, подвешенных на грудь на манер короба знаменитых древних коробейников! У говорливых торговок разбегались глаза от пестрых лент и сладких пирожков, от гребешков и булавок, и травяных букетов для изготовления «лучшего приворотного зелья».
– Ленты! Николаевская мануфактура! Карамель Ландрин! Помада из пчелиного воска! Румяны, кому румяны! Сладкие пирожки из тыквы! Айва, айва! Варенье из розы – снимает все болячки! – Голоса перекрывали один другой и без труда находили свое место в общем хоре, достигая ушей покупателей.
Толстая, пестрая торговка контрабандным шелком в сердцах плюхнула на прилавок отрез ткани и, состроив выразительную гримасу вслед удаляющейся от нее покупательнице – гримасу, на которую способны только одесские торговки, – сказала, обращаясь к своей соседке, торговке медом:
– Устала сегодня – как кура на сносях! К полудню дело близится, а я не распочинилась. За глаза темно – сердце выскакивает!
– Покупатель ныне плохой, – поддакнула торговка медом, – все ходют и ходют, а чего ходют, и сами не знают. За воздух топчут.
Тут до них донесся истошный вопль мальчишки-разносчика:
– Пирожки! А кому сладкие пирожки!
– Эй, пацан, а ну иди сюда! Шо ты там казал за пирожки? – Торговка тканью приободрилась