Коробка феникса. Тимофей Гаврилов
огнём отца, а за тем, за ноги потащила его по снегу. Бедняжка на середине пути, обессилев от тяжёлой ноши, с детским криком отчаяния, упала в снег. Её плач ломал во мне все оковы, разбивал в крошку все ледники моей души. По моим щекам полились слезы, но я, закрыв рот рукой продолжал наблюдать. Мне жутко хотелось помочь ей, но я боялся, что увидев меня она опять сбежит. Бедная девочка, продолжила тащить своего отца, своего горе-защитника, по снегу, по направлению к дыре в заборе.
Рядом с забором она успокоилась и, перебиваясь редкими слезами, вытащила мертвеца за ограду. Я отошёл от окна, но вновь увидев движение, прильнул к нему и стал с удвоенным вниманием наблюдать. Теперь я был уверен, что мой разум трезв. «Зачем она вернулась?». Она быстро пробежала участку и нырнула в пепелище. Десять, двадцать, тридцать секунд. Тут я понял за чем она вернулась. Я почувствовал вибрации исходящие от записной книги. Она изначально пришла за ней. Не за отцом, а за книгой… Но как она, придя первый раз на пепелище, не проронила ни слезинки? Ведь логично было бы предположить, что в пожаре погиб её отец… Хотя, быть может она подумала, что её отец был не дома в ту ночь? Хотя что за бред! Куда пойдёт пьяный (сто процентов он был пьян) человек ночью, когда в округе, кроме меня больше никого, а до ближайшего города идти и идти?… И, даже если и предположить, что ей в голову могла прийти столь глупая мысль, не понятно: как она, опять же, не расстроилась хотя бы из-за самого пожара? Ведь сгорел её дом?! Я стал путаться в этих вопросах, в голове стали появляться ужасные теории о том, что произошло во время той ночи, но я их упорно отгонял. «Бред! Бред! – твердил я себе – Будь проклята моя бурная фантазия!». Девушка вылезла из под руин и, сбивая следы, юркнула в темный зёв забора.
Яркое солнце через лобовое стекло моей машины больно било мне в глаза, дорога несла меня к давно проснувшемуся городу.
Третий день
– Недавно, кстати, на соседней улице ограбили дом. Ну ладно. Мы сами всё решим, не волнуйтесь! – Прямо камень с души. – Главное, что при пожаре никто не пострадал. До свидания!
– До свидания!
Машина доехала до поворота и скрылась из виду. Я невольно улыбнулся. Зайдя в дом я налил себе чай и выпил лекарства.«Я солгал ради её блага». Но ложь во благо – всё равно ложь. «А не солгал ли я ради своего спокойствия? Ведь, скажи я правду, то меня бы заставили помогать им в расследовании, а потом, как единственного свидетеля, ещё и топить эту девушку в болоте, в котором она и так увязла по самый пояс». Нет, это было исключено! После ночной сцены, я меньше всего думал о себе. Вся моя душа сейчас рвалась к этому беззащитному ребёнку. При мысли о том, что с ней может случиться, внутри, под самыми ребрами, резко подскакивала ледяная жаба. Всё внутри сжималось, но я отгонял эти мысли, успокаивая себя тем, что всю жизнь был параноиком со слишком буйной фантазией. Я сел в машину и заехал в гараж.
Долгая