Обдириха. Анастасия Полярная
кручи, она петляла на невообразимых нескончаемых поворотах, чуть ли не на девяносто градусов менявших направление.
По правде сказать, эту узкую грунтовую полосу песчаного цвета лишь условно можно было назвать дорогой: она сплошь состояла из ям и рытвин, неожиданных россыпей камней и имела, помимо многочисленных «слепых» поворотов, непредсказуемый уклон и «неправильный» профиль.
Старенький пазик трясло и подбрасывало. Всякий раз при подъёме в гору – а по мере продвижения подъёмы встречались всё чаще и чаще – он наполнялся пылью, от чего становилось трудно дышать и щекотало в носу. Водитель, худощавый мужчина лет сорока, с сероватым от пыли лицом, гнал автобус, даже не притормаживая на поворотах и не расставаясь с зажатой в зубах беломориной. При очередном спуске автобус качнулся, сотрясаясь всем своим корпусом, передняя дверь с грохотом распахнулась, и приземистая старушка в ярком гарусном платке и серой кофте тут же подхватила стоявший на полу пестерь[1].
– Да что ж это деятця-то, Господи!.. Погоди, Володь… Ты б потише-то ехал! Мне выходить-то скоро. Всю ягоду мне растрясёшь, – запричитала она.
– Эх, дороги у нас такие, баба Марья, – лениво отозвался водитель, нехотя вытащив изо рта размякшую папироску.
Временами сквозь мелколесье блестела речка. Играя на солнце весёлыми бликами, она оживляла пейзаж. Казалось, что дорога и река иногда бежали наперегонки, соперничая друг с другом; когда же становилось труднее и опаснее, речка будто бы помогала преодолевать этот нелёгкий путь. Ландшафт вокруг тоже менялся: дорога сужалась, местами становилось холмистее; даже пригорки, образованные по обеим её сторонам, нарастали, становились насыщеннее и разнообразнее по цвету: красные глинозёмы переходили в белёсый песок, сквозь который пробивалась яркая зелень. Могучие сосны и ели, покрывавшие карстовые холмы, казалось, задевали вершинами небо.
Укачиваемый дорогой Костя обхватил руками стоявшую на коленях походную сумку и впал в лёгкую дрёму. Сперва он пытался следить за дорогой. Проносившиеся за окном пейзажи привлекали его. Но, почувствовав несколько любопытных взглядов, юноша смутился: ему казалось, будто все понимают, что он не местный, но он не мог определить, что его выдаёт.
Пассажиров в автобусе было немного. На передних сиденьях разместились двое парней в заношенных спортивных костюмах. Один из них, несмотря на июльскую жару, сидел в вязаной спортивной шапочке, натянутой на голову по самые уши. Парни переговаривались с водителем, шутя и балагуря.
Рядом с Костей сидела полная, ещё не старая простоволосая женщина в очках, одетая в синий плащ моды времён семидесятых, но неплохо сохранившийся. Она, не отрываясь, смотрела в окно. Напротив расположился сухонький старичок табачного цвета с как будто бы вырезанным из дерева лицом. По соседству с ним ехала худощавая пожилая женщина с собранными в хвост седыми волосами. Позади – ещё несколько стариков и старушек.
Иногда автобус останавливался, выпуская редких пассажиров; кое-кто входил, кряхтя и чертыхаясь, затаскивая тяжёлую поклажу.
Приподняв голову, Костя вновь откинулся на трясущееся сиденье, обтянутое чёрным дерматином; как ни влёк его северный пейзаж, почему-то непреодолимо клонило в сон.
Строить планы на лето Костя начал ещё задолго до окончания своего первого учебного года в университете. Ему хотелось забраться куда-нибудь подальше от цивилизации. «Неужели жизнь исчерпывается вот этим?» – размышлял он о неизбежных достижениях современного мира, окружавших его повсюду, ощущая себя глубоко обманутым. Однажды ему в руки попался томик Фёдора Абрамова, и, зачитавшись рассказами северного писателя, московский студент почувствовал непреодолимое желание побывать в этих краях. «Интересно, как там сейчас живут люди? Что изменилось с тех времён?» – думал он. Эти вопросы не давали ему покоя; загадочный Русский Север поманил его со страниц рассказов Абрамова, и как только сессия была сдана, юноша со спокойной совестью взял билет до Архангельска.
…Неожиданно автобус тряхнуло так, что бабкин пестерь подскочил, упал на пол и раскрылся, из него посыпались крупные спелые ягоды. Костя смотрел на них и не мог понять, что это за ягоды: они были ему незнакомы. Не сбавляя скорости, автобус летел, подхваченный дорогой, словно корабль по волнам: то поднимаясь в гору, то спускаясь вниз, при этом раскачиваясь из стороны в сторону и опасно наклоняясь на поворотах. Ещё чуть-чуть – и может произойти непоправимое, но автобус в решающий момент выруливал на крутых виражах, удерживая равновесие; виртуозно вписывался в повороты, преодолевал узкие серпантины и рискованные спуски. Казалось, что похожий на гигантского дрозда водитель над ним невластен: автобус движется, ведомый какой-то другой, невидимой силой… По пути почему-то не попадалось ни единой машины.
Вдруг на одном шатком деревянном мостике пазик подпрыгнул, послышался глухой удар, будто у него что-то отвалилось. Водитель, не обращая внимания, поехал дальше.
– Володя, останови! Деталь какую-то обронили! Кажись, колесо запасное! – крикнула бабка в гарусном платке.
А «табачный» старичок чему-то усмехнулся.
– А,