Коронатор. Симона Вилар
заплакала. Эдуард не глядел на нее, затем встал и, вынув из ножен маленький кинжал, сделал надрез на предплечье. На простыне появились пятна крови, и он, по-прежнему не глядя на новобрачную, сказал:
– Честь принцессы Уэльской не должна быть запятнана подозрениями.
Анна во все глаза смотрела на мужа. В тот миг ей показалось, что она любит его.
– Эдуард! – Она бросилась к нему, обняла, но принц грубо отшвырнул ее прочь.
– Не прикасайся ко мне, тварь!
Она плакала и молила о прощении, а он, нагой, метался по спальне, понося ее последними словами. Потом лег и отвернулся. Анна прижалась к нему и всхлипывала, пока не уснула.
Утром она проснулась, почувствовав на себе пристальный взгляд мужа. Эдуард, уже одетый, сидел в кресле и не сводил с нее глаз.
– Скажи, Энн, – произнес он неожиданно мягко, – скажи, не Йорки ли это сделали? Или это случилось в дороге, когда ты была слаба и беззащитна? Это было насилие, да?
Наверное, следовало бы солгать. Но для Анны были слишком дороги воспоминания о ее первой ночи любви с Филипом Майсгрейвом. И она промолчала. Тогда Эдуард стал трясти жену так, что ее голова замоталась на тонкой шее.
– Отпусти! – вдруг неистово закричала она. – Отпусти меня!
Принц снова оттолкнул ее. Казалось, еще миг – и Эдуард расплачется. Анна опять ощутила острую жалость. Она легко прикоснулась к нему, но он резко поднялся.
– Не забывай, что теперь ты тоже из дома Ланкастеров, – сухо сказал он и добавил: – Я пришлю к тебе твоих дам.
В тот день Анна была бледной и молчаливой. Впрочем, все сочли, что так и полагается для новобрачной, а Эдуард при посторонних был любезен и даже ласков с ней. О, он вовсе не был так легкомыслен, как считал ее отец, и не преминул сообщить обо всем своей матери. Однако и Маргарита держалась с ней приветливо на людях. Когда же они остались наедине, королева, окинув Анну ледяным взглядом, гневно бросила:
– Дочь подлеца! Потаскуха!
– Этот подлец проливает за вас кровь! – не выдержала Анна.
– Всей его крови не хватит, чтобы смыть с тебя грязь и бесчестье! – парировала королева.
Анна закусила губу. Ей стоило огромных усилий удержаться, чтобы не напомнить свекрови то, что она слышала о ее связи с графом Саффолком, когда Маргарита была еще невестой короля Генриха. Королева и сейчас не слывет образцом добродетели: пока ее супруг томился в Тауэре, она сменила добрую дюжину фаворитов. Но принцесса смолчала. К чему подливать масла в огонь? Она виновата и теперь должна безропотно нести свой крест.
Ее отец ни о чем не догадывался. Остальные трое успешно справлялись со своими ролями. Лишь Эдуард перестал, как раньше, открыто восторгаться Делателем Королей да Маргарита не приглашала больше невестку в свои покои.
Анна по-прежнему пользовалась большим успехом при дворе, и лесть, которой ее окружали, в известной мере придавала ей сил, позволяя высоко держать голову. К тому же она все еще надеялась вернуть любовь мужа. И порой действительно ловила на себе его долгие пристальные взгляды. Но Эдуард был бесконечно предан