Крестовый поход восвояси. Владимир Свержин
лучники за последние минуты заработали уже куда больше годового содержания и продолжали класть золотые и серебряные монеты на свой банковский счет. По мере сил с ними состязались местные стрелки, также нанося заметный урон атакующим, хотя и с меньшей виртуозностью, чем знаменитые венедские гвардейцы.
– Похоже, они попятились. – Я указал рукой на изрядно поредевший строй кнехтов, пытающийся укрыться за щитами от губительных стрел, летящих с башни. – Во всяком случае, запал у них уже пропал.
– Запал – пропал! Да ты у нас стихотворец, – не в тему продекламировал Лис.
– Потом! Смотри, видишь во-он ту группу всадников? Если я не ошибаюсь, там сам магистр. Можешь ссадить их с коней?
– Запросто! – гордо заявил Лис, слюнявя палец и поднимая его вверх, чтобы лучше почувствовать ветер. – На коней заявки не было, поэтому, так и быть, займусь сам.
Я хотел еще что-то сказать, но вдруг чье-то массивное тело рухнуло на меня, сбив с ног.
– О черт! – Хозяин тела стремительно вскочил на ноги, подбирая выпавший самострел. – Вот же сучий сын! – Он развернулся к бойнице, возле которой стоял я, и выпустил вниз стрелу. Высунувший было голову из-за высокого щита арбалетчик рухнул наземь, закрывая руками лицо.
– Ропша, ты ранен? – крикнул один из изборцев.
Арбалетный болт, пробив висевший за спиной повольничьего ватажника щит и кольчугу, торчал у него в плече.
– Пустое! – яростно сверкая глазами, процедил Хват. – До тела не достал.
Он вновь заложил стрелу в самострел. Я мысленно представил себе траекторию полета торчавшего в плече моего товарища болта и с необычайной ясностью понял, что, не окажись Ропша на его пути, эта зловредная деревяшка вошла бы мне куда-нибудь между височной впадиной и носом.
– Спасибо тебе, дружище! – кинул я, хватаясь за древко, пробившее щит моего спасителя.
– Пустое! – еще раз крикнул он, поворачивая ко мне искаженное лютой яростью лицо. – Даст Бог, еще сочтемся.
Со стороны леса вновь раздались гулкие звуки рога.
– Я же приказал не трубить! – нахмурился я.
– Это не наши, – прислушавшись, покачал головой Ефимий из Ольшаницы, стоявший рядом с луком в руках. – Это князь Олег с дружиной.
Рога трубили под Изборском и в эту ночь, а утром перед глазами ливонцев предстало многотысячное воинство земли русской, пришедшее навести порядок в своих пределах. Такого поворота событий седой волк Конрад фон Вегденбург никак не ожидал. И, видимо, именно поэтому парламентер, приближавшийся к башне детинца, ступал медленно, словно втайне надеясь, что страшное марево развеется и под стенами Изборска не будет великой армии, ждущей у выбитых ворот посада заветного сигнала, чтобы положить в сыру землю потрепанную шайку «слуг Господних». Но марево не исчезало. Дойдя наконец до башни, парламентер с неохотой постучал в ворота и развел руки, демонстрируя изготовившимся за стенами защитникам, что он безоружен.
– Что надо? – донеслось до него из зарешеченного