Белый шайен. Длинный Нож из форта Кинли. Их мечтой была Канада. Золото гор Уичита. Токеча. Сергей Дмитриевич Юров
повиновался с радостью. Его крепкие кулаки тут же застучали по моему лицу, и вскоре я напоминал собой изувеченного боксера, которому соперник не дал никаких шансов. Результатом избиения стали рассеченные брови, губы и щека. Я держался на ногах до тех пор, пока один из хлестких ударов Мортона не отправил меня в нокаут. Очнувшись и лежа лицом вниз, я услышал голос лейтенанта:
– Мы можем пристрелить его и здесь, Мортон, без всяких проблем. Но сдается мне, живым он послужит нам лучше. За поимку ренегата полковник Коллинз замолвит словечко там, наверху, и нас будет ждать награда… А сейчас я позабавлюсь немного с этой краснокожей потаскушкой.
О, этот подонок собрался изнасиловать девочку! Невзирая на боль и тяжесть в голове, я сумел встать на ноги.
– Опомнитесь, лейтенант! – мой голос звучал глухо. – Она же еще ребенок!
Лейтенант Скотт повернул голову в мою сторону, его светло-серые глаза смотрели на меня с наглостью.
– Ах, защитник краснокожих язычников уже очухался! Что ж, подожди вместе со всеми, пока я буду заниматься с твоей спутницей.
– Она сестра Римского Носа. Задумайтесь о последствиях!
– В самом деле?! – удивился лейтенант. – Ну, для меня это большая честь. – Он обернулся к Мортону. – Надо же, сержант, искали Римского Носа, а нашли его родную сестру.
Он схватил руку Голубой Птицы и потащил ее в близлежащие сливовые кусты. Она сопротивлялась, кричала что-то на своем языке.
Я опустился на землю и обхватил голову руками. Мне было больно и стыдно за то. что тут творилось. Появись у меня в тот момент оружие, я бы с удовольствием расстрелял и наглеца лейтенанта, и бессердечного сержанта, и даже этих скалящихся молоденьких солдат, оживленно обсуждавших своего командира. Клянусь, я сделал бы это. и не дрогнула бы моя рука.
Через какое-то время удовлетворенный Скотт вышел из кустов, ведя девочку за руку. На ею губах играла улыбка, он. по всей видимости, был доволен собой. Усадив Голубую Птиц) на землю в дюжине футов от нас. он подошел ко мне.
– Признаться. Кэтлин, я неплохо выглядел.
– Ты животное, лейтенант! – отреагировал я с ненавистью. – Подлое, грязное животное!
Скотт рассмеялся мне в лицо.
– Зачем же так строго судить меня, Кэтлин? Ты хватил через край. Я всего лишь доставил себе маленькое удовольствие.
Он отошел к сержанту и о чем-то вполголоса с ним заговорил.
Я посмотрел на Голубую Птицу. Она сидела, опустив голову, и тихо плакала. Мое сердце обливалось кровью от жалости к ней и от своей беспомощности.
– Поди-ка сюда, Кэтлин, – послышался голос Скотта.
Я подошел. Он вертел в руках мой кольт и улыбался.
– Знаешь, у меня есть к тебе предложение, – с наигранной любезностью произнес он. – Ты сейчас возьмешь свой револьвер, в котором есть один патрон, и пристрелишь индеанку – не оставлять же ее в живых, чтобы она потом пожаловалась этому кровавому Римскому Носу – а я берусь доставить тебя в Форт Ларами и доложить полковнику Коллинзу, что ты во всем раскаялся…