Стеклянная любовь. Книга 1. Алексей Резник
к щербатому деревянному полу.
– Мразь проклятая! – гордо пророкотал Илья, вкладывая булаву обратно в специальную петлю на богатырском поясе.
Даждьбог никак не прокомментировал очередную богатырскую выходку, лишь ускорил шаги.
Славянские «покои» находились почти в конце коридора неподалеку от просторного нужника.
– Совсем вас опустили, братцы…, – горько и невнятно пробормотал Дед Мороз. И печально кивнувший в знак согласия Даждьбог, постучал условным стуком в низенькую закопченную дверь. А Акапист до того, как дверь открыли изнутри, теперь уже внятно и с хорошо слышавшейся яростью произнес:
– Я понял, что за запах так сильно беспокоил меня в этом коридоре!..
– И что это за запах, дедушка?! – с живой заинтересованностью спросила Снегурочка.
– Так дурно могут пахнуть лишь предательство и подлость, внучка! – яростно воскликнул Акапист, заиграв желваками на скулах. – Обождите меня здесь! Я скоро вернусь! – и он широкой размашистой походкой зашагал обратно по коридору к выходу из корчмы.
Выйдя наружу, он, ни на кого не обращая специального внимания, той же широкой размашистой походкой пересек широкий двор, вышел за ворота и, обогнув высокий бревенчатый тын корчмы, вышел на ее заднюю часть, где взору открывалось широкое заснеженное поле, почти у самого горизонта очерченное черной зубчатой каймой дремучего елового леса.
Он понял, что интуиция не случайно заставила его покинуть корчму, потому что почти сразу глазам его предстало зрелище стремительно опускавшейся из ночного неба ослепительно сверкавшей золотой звезды, а точнее – знаменитого и легендарного, еще сотни веков назад обросшего множеством невероятных слухов, но ни разу им, Акапистом, не виданного Золотого Шершня Василисков!!!
Золотой Шершень опускался на бескрайнюю снежную равнину, начинавшуюся сразу за Подлой Корчмой, и причудливая тень мифического чудовища, оказавшегося жуткой реальностью, росла с каждой секундой, покрывая «белый саван искристого снега» траурно-черной вуалью.
Глаза Деда Мороза, несмотря на все его специфическое хладнокровие и огромные практические знания, расширялись в ужасе и изумлении по мере того, как снижалось невероятное летающее чудовище, размерами своими намного превосходящее всех живых тварей и создания рук человеческих из тех, что встречал в долгой жизни своей Акапист.
Холодный лунный свет щедро струился по покатым золоченым бокам чудовища, заставляя ярко сверкать его безобразную громоздкую тушу, отчего создавалось ощущение, будто бы она щедро обливалась потом от совершаемых ею неимоверных усилий столь легко и изящно планировать в воздухе, несмотря на потрясающие габариты. Два гигантских многофасетчатых круглых глаза летающего монстра с неуловимой быстротой вращались во все обозримые стороны в поисках либо возможных врагов, либо добычи, вспыхивая при этом то поочередно, то сразу всеми вместе основными цветами