Вызываем огонь на себя (сборник). Овидий Горчаков
на аэродроме ничего не знали – как ее подавишь? Немцы уж не один наш самолет-разведчик сбили. С воздуха к аэродрому не подберешься. Самолетов еще у нас маловато… Да разве вам, партизанам, понять, что за орешек Сещинский аэродром!..
– Ты, я вижу, парень-кипяток, – усмехнулся Рощин. – Сещинский аэродром я хорошо знаю: аэродром первого класса, имел большую взлетную бетонную полосу, входил в Белорусский военный округ. Правильно?
– Откуда вам, партизану, все это известно? – удивился Чернокнижный.
– Я ведь, лейтенант, не всю жизнь партизаном был, – ответил Рощин с улыбкой. – Был не так давно и флаг-штурманом ВВС двадцать восьмой армии. По званию – майор. Кстати, у нас почти все в отряде старшие и средние командиры. Так и называемся – Командирский партизанский отряд.
Помолчав, Рощин поднял со стола алюминиевую ложку.
– Погляди-ка! – сказал он Чернокнижному. – Знаешь, из чего сделана эта ложка? Из дюраля сбитых над Сещей наших самолетов! Ты летчик, ты поймешь меня – я не могу есть такой ложкой.
– На ней кровь наших товарищей, – прошептал Чернокнижный.
Рощин встал, прошелся по скрипучим половицам.
– Нельзя подобраться к аэродрому с воздуха, подберемся с земли. Наша разведка всюду имеет своих людей – вот таких людей, как Бугаевы. Правда, Сеща и вся территория вокруг нее в радиусе пяти – семи километров находятся на особом режиме – полиция безопасности и СД точно крепостной стеной окружили авиабазу, блокировали все подступы к Сеще. Они хотят создать «мертвую зону» вокруг авиабазы.
Рощин задумался. Да, Сещинский аэродром – крепкий орешек!..
Глава первая
В глубоком подполье
В доме рядом с гестапо
К аэродрому пронесся, обдав Аню черным дымом и запахом сгоревшей солярки, восьмитонный дизель с ящиками пива. Уголками глаз Аня привычно «сфотографировала» эмблему на его борту – силуэт гончей. Там, в лесу, разберутся, что за часть снабжает аэродром.
Воздух дрожал от неумолчного рокота немецких самолетов. Вот пролетел над поселком, идя на посадку, новенький «Юнкерс-88», желтобрюхий, с серебристо-голубыми крыльями. Аня ясно увидела черные кресты с желтыми обводами на плоскостях, такие же черно-желтые кресты на борту и косую свастику на хвосте.
Навстречу Ане шли два франтоватых немца в летной форме с желтыми шевронами на рукавах и желтыми птичками в петлицах. То ли подвыпили они после вылета, то ли прекрасное весеннее утро привело их в веселое расположение духа – они добродушно пересмеивались, помахивая ветками сирени, а когда Аня попыталась, съежившись, незаметно проскользнуть мимо, один из немцев толкнул другого на Аню. Звякнув крестом, немец облапил девушку, прижал ее к хлипкому забору, обдал запахом винного перегара. Аня рванулась, но, высвободившись, тут же попыталась улыбнуться немцу, погасив вспышку ненависти в серо-голубых глазах.
Да, теперь ей надо улыбаться им, теперь Аня должна стать совсем другой.
Унтер едва удержался на ногах. Однако он не обиделся. Он расхохотался,