Завтрашний день кошки. Бернар Вербер
потрясена. Она пребывала точно в таком же вибрационном состоянии, что и маленькая мышка, за которой я совсем недавно бежала в подвале. Натали паниковала, ее нервозность нарастала с каждой секундой. Энергетические потоки служанки сплелись в один хаотичный узел. Тогда я, как и в тот момент, когда мне хотелось поговорить с мышкой, замурлыкала и отправила мысленный посыл:
Не бойся.
Но и на этот раз добилась совершенно обратного эффекта. Натали прибавила звук и сделала самое плохое, на что только была способна: закурила.
Ненавижу сигареты. От них исходит навязчивый дым, пропитывающий насквозь мою шерстку и придающий ей горьковатый привкус.
Чтобы выразить свое неодобрение, я спрыгнула с колен Натали, направилась на кухню, ткнулась мордочкой в свою мисочку и мяукнула, желая напомнить своей служанке, что у нее есть обязанности и поважнее всех этих человеческих историй. К примеру, она должна кормить меня.
Натали никак не отреагировала. Я опять подала голос, потом еще и еще, все громче и громче.
Наконец Натали встала, но, вместо того чтобы дать поесть, заперла меня на кухне куковать и дожидаться дневного пайка. А сама вернулась в гостиную и сделала еще громче светящуюся плиту.
Какой эгоизм со стороны особи, которой, вообще-то, полагается мне служить! Ненавижу, когда принадлежащее мне человеческое существо так себя ведет.
Я прыгнула на дверь и вонзила в дерево когти. Безрезультатно. Необходимость наладить тесный контакт со своей служанкой со всей ясностью предстала предо мной в качестве приоритетной цели.
Не имея понятия, сколько времени она собиралась так просидеть, пялясь в свой светящийся монолит, я проскользнула в шкаф, добралась до пакета с кормом и попыталась разорвать его зубами. На мою беду, упаковка оказалась прочной, и мне потребовалось несколько попыток, чтобы понять, под каким углом в нее лучше вонзить клыки.
Ну вот… В тот самый момент, когда мне наконец удалось разодрать пакет, Натали явилась на кухню, чтобы насыпать мне в миску корма. Вид у нее был потерянный.
Я набросилась на еду, с восторгом перемалывая ее коренными зубами.
А когда наконец утолила голод, вернулась в гостиную.
Моя служанка вновь сидела перед светящейся плитой, без конца показывавшей одни и те же сцены. Я увидела, что у нее из глаз течет какая-то жидкость. Исходившие от нее вибрации становились все более негативными. Мне еще не доводилось видеть ее в таком состоянии.
Я забралась Натали на колени и шершавым языком лизнула в щеку. Тот же самый солоноватый привкус, которым окрашены ее эмоции.
Наконец жидкость в ее глазах высохла: висевшая на стене плита теперь показывала другую картинку. Я, будто с высоты птичьего полета, увидела группку людей, игравших с каким-то круглым шаром. Они без конца гонялись друг за дружкой, пиная свою игрушку ногами, вместо того чтобы взять ее в руки. На заднем плане слышался многоголосый человеческий рев – по всей видимости, игроков осыпали бранью за такую неловкость.
Поначалу