Князь. Александр Мазин

      – Ты помолчи пока! – велел Рёрех Асмуду. – А ты, – обратился он к Трувору, – говори, что те отец наказал.

      – Наказал найти тебя, дядько, и делать, что ты велишь! – отчеканил сын Ольбарда Красного.

      – Вот! – назидательно поднял палец старый ведун. – А ты, Асмуд, вперед батьки в сечу не лезь!

      – Да куда ж им еще идти, как не в княжью дружину? – искренне удивился Асмуд.

      – Воеводе Серегею послужат! – отрезал Рёрех. – К уграм с ним пойдут.

      – Так Серегей же – княжий! – воскликнул Асмуд.

      – То он – княжий, а эти будут – его! – отрезал Рёрех.

      – Не может такого быть! – закричал Асмуд, вскакивая.

      – Может! – тоже повысил голос Рёрех. – Воевода Свенельд тоже княжий, а дружина у него своя!

      – Так то Свенельд!

      – А то – по Правде! – рявкнул старый варяг. – По нашей Правде! Иль забыл?

      Дубленое лицо Асмуда сморщилось, словно он какую-то дрянь надкусил.

      В другой ситуации он сказал бы, что княжья Правда повыше варяжской. Но за столом сидели не бояре киевские, а природные варяги, для которых варяжская Правда сызмальства считалась высшим и единственным законом. Асмуд сам был таким, помнил. И помнил, что по варяжской Правде клятву приносил князю один лишь вождь – сразу за всю дружину. И дружина-хирд принадлежала вождю, а не князю. За каждого в отдельности воина князь спрашивал с вождя. Хотя присягать непосредственно князю Правда тоже не запрещала.

      – Сядь, – сказал Рёрех. – Возьми вот, выпей. И угомонись. Я – ведун, я знаю, как лучше.

      – Лучше – кому? – проворчал Асмуд, но чашу принял.

      А Трувор, сын Ольбарда, лишний раз убедился в правоте отца. Асмуд – первый человек киевского князя, а дядька Рёрех, хоть и не в Детинце живет, а на чужом подворье, все равно выше.

      Так и получилось, что вместо двух полусотен у Духарева под началом оказалось без малого полтораста человек. Не много. Он водил и тысячу. Но те были – княжьи, а эти – его собственные. Только четырнадцатью десятками дело не ограничилось. Пока готовился поход, к Духареву шли люди. Слава у воеводы Серегея была немалая, служить ему многим казалось лестно. И выгодно. С удачливым вождем добыть можно немало.

      В общем, каждый день доверенные Сергея – Понятко, Машег, Рёрех – приводили к нему одного-двоих воев со словами: «Этого надобно взять непеременно». Духарев брал, полагая, что несколько человек ничего не изменят. Однако, когда его дружина удвоилась, Духарев решил прекратить набор. Наилучшим для этого способом было поскорее убраться из Киева.

      Дружину свою (численность которой уже перевалила за три сотни) Духарев разбил на три части: хузар и прочих степняков отдал Машегу, гридней посерьезнее – Понятке, а отроков – Трувору. Тот хоть и молодой, а в заварушках бывал не единожды: с тринадцати лет в походы хаживал. А что степи не знает, так это поправимо. Духарев дал ему в помощники двух классных специалистов: хузарина Рагуха и гридня Бодая, бывшего Свенельдова десятника.