Очень приятно, Ниагара. Том 2. Ирина Геннадиевна Бехталь
но поддержать обладателя раненого вечной разлукой сердца мы всегда в силах. Я старалась. Тем более, что Глеб явно жил под гнетом взятой на себя вины за бездарно оборванную жизнь. Понять, насколько облегчали боль мои старания, было очень трудно. Друг оставался приветливым, улыбчивым, внимательным и заботливым, не допуская посторонних в потаенные уголки души. Разве что в глазах теперь поселилась еле заметная тень печали, делающая взгляд более глубоким и таинственным.
А в доме у Любса поселился новый обитатель – строгий, но справедливый неаполитанский мастиф Джосс, обожающий хозяина и избирательно недолюбливающий его гостей. Заслужить расположение собаки угощением, лаской или хитростью было просто невозможно. Пес по внутренним критериям с первого нюха и взгляда четко определял меру своей благосклонности, не меняя ее никогда. Думаю, что мне повезло, поскольку Джосс беспрепятственно пропускал меня в дом и даже не возмущался моим близким расположением к хозяину, но прощал далеко не все попытки проявить ласку к нему самому.
Когда мой телефонный звонок застигал Глеба в присутствии собаки, он громко комментировал Джоссу: «Это Ниги. Здороваться будешь?». И басовитый мастиф негромко, но отчетливо приветствовал: «Р-р-р-ав!». Молодец, помнит!
Время шло, и однажды кроме уже полюбившегося «Р-р-рав» на фоне нашего с Глебом разговора я услышала невнятно произнесенную, но громко сказанную мужским подвыпившим голосом фразу:
– Г-глебушка! Ск-колько можно? Задолбали т-твои знакомые! Щаз телефон р-разобью! Иди ко м-мне!
– Да заткнись, ничего не слышно, – оборвал тираду Глеб.
– Тебя можно поздравить? – спросила я через паузу, – это оно? То самое?
– Наверное. Ниги, все хорошо. Я в порядке и даже… счастлив.
– Я рада. Больше того, от всей души желаю этому счастью не спотыкаться на проблемных кочках, ибо вижу их издалека.
– Извини. Давай не сейчас. Я перезвоню тебе.
Обещанного пришлось ждать не три года, но не меньше двух месяцев. Мы не только созвонились, но и договорились встретиться. Как всегда, галантный и предупредительный Любс проявлял чудеса внимания и такта, искренне интересовался новостями, радовался и сочувствовал в располагающих к этому частях диалога. Но лицо Глеба не светилось счастьем, и этого можно было ожидать. От судьбы не уйдешь. Нянчить, пестовать, оберегать и защищать, дарить тепло и добро, жертвовать, спасать – суть и смысл этой отдельно взятой судьбы.
Кто-то из больших мудрецов сказал, что озаряя жизнь других, человек сам никогда не останется без света. Наверное, так оно и есть, ведь столкнувшись с душевной теплотой Глеба, многие люди отвечают ему взаимной симпатией и любовью. Но нужна ли ему взаимность многих? А та, что нужна, подарит ли счастье?
Хочется верить Леонардо да Винчи: «В природе все мудро продумано и устроено, всяк должен заниматься своим делом, и в этой мудрости – высшая справедливость жизни». Я продолжаю надеяться, что помимо верных друзей, нежных почитателей