Альбатрос над Фисоном. Роман. Руслан Нурушев
куревом, пивом, мочой, – дверь подъездная не запиралась, и все «веселые» компании околотка, начиная с самых юных, регулярно устраивали здесь посиделки, особенно в холодное время года. Хен, сам не курящий и почти не пьющий, не раз предупреждал ошивавшихся возле дома «гостей», что кого поймает с бутылкой, сигаретами или за непотребным занятием, устроит тому «посиделку» совсем в другом месте. Чище однако в подъезде не становилось, но и жаловаться квартальному, младшему чину полиции, ему, сотруднику вроде бы всесильной охранки, было стыдно.
Отперев дверь и войдя в маленькую прихожую, Хен с облегчением скинул потные ботинки и прошлепал в ванную – «смыть с лица заботы дня», как любил когда-то выражаться отец. В спальне Келы горел свет.
– Кел! – громко позвал он сестру и, стянув через голову рубашку, с наслаждением подставил шею под струю воды. – Ке-е-ла! А ты чего не выйдешь брату «привет» сказать, а, Кела-Акапелла? Где, вообще, пропадаешь с пятницы? Репетируете, что ли, опять?
По пятницам у Келы был драмкружок при Молодежной театральной студии. Туда девушка собиралась поступать осенью, и там порой пропадала сутками, особенно когда готовили какую-нибудь премьеру.
– Привет, – в дверях, зевая и потягиваясь, появилась худенькая девушка, почти еще подросток, с короткой стрижкой, «под мальчика», и слегка заспанным взглядом. – Извини, просто задремала. Даже сон видела.
– И о чем нынешняя молодежь сны видит, если не секрет? – весело фыркая и отплевываясь от воды, Хен не глядел на сестру. – О кренделях небесных?
Кела пожала плечами.
– Да нет, просто мама приснилась. И отец. Ну, будто вместе все.
– Отец? – Хен закрыл кран и, взяв полотенце, принялся энергично растираться. – Чего это вдруг тебя?
– Да как тебе сказать, – девушка чуть запнулась, а затем подняла взгляд и с обезоруживающей простотой, ясно и спокойно улыбнулась. – Просто я беременна, понимаешь?
Полотенце в руках Хена замерло, – стало слышно, как журчит в трубах.
IV
Эмердис припоздал и зашел за ними, а точнее, забежал уже в половине десятого, когда г-н Арпак, как обычно прифранченный, начал было расхаживать по гостиной из угла в угол. Расхаживал, посматривая на настенные часы с кукушкой, рассеянно помахивая тросточкой.
– Я жутко извиняюсь! Но столько дел, столько дел! – запыхавшийся Эмердис охал, ахал, всплескивал руками, то снимая, то надевая панаму, вытирая катившийся с лица пот. – И наших надо было оббежать, предупредить, и к декану отчитаться, что прибыли, разместились, и к ужину заказать. Уйма дел!
Он всё тараторил без умолку, непрерывно жестикулируя, через слово снова «жутко извиняясь». А Миса, что заканчивала перед зеркалом туалет, незаметно бросила на «мужа» выразительный взгляд: видишь, он на ужин-то вовремя придти не может! А затем, поправив кружевной воротничок, весьма холодно прервала словесный поток:
– Мы