Возврату подлежит. Ты стал другим. Беги!. Иван Калина
пошел ты!
– Скажи правду, что помнишь. Это важно.
Лера уловила серьезность вопроса.
– Ну-у… Трудно сказать. Я помню, что устраивалась туда на работу. Кажется, это так называлось. Меня японец принимал. Да, собеседование хорошо помню. Но работала ли я там?
– Работала. Официанткой. И носила кимоно. Скорее всего – недолго. Иначе я бы тебя знал.
– А ты чего?.. – и ее лицо озарилось. Она с силой хлопнула себя по бедрам. – А-а, вот же черт!.. Все, я поняла! Ты тот самый хозяин. Как же я два и два не сложила?! Вот дура же!
Лера разволновалась, от ее философского настроя ни осталось и следа, поднялась с камня.
– А мне шло кимоно? – спросила она.
Что это? Кокетство? Неужели? Глеб даже слегка приподнял брови – удивился. Как же меняется эта девушка, прямо на глазах. Актриса.
– И мы с тобой замутили, да?
– Официантку в любовницы?.. Это моветон, простите за мой эстетский. – Глеб скептически поджал губы. Ему было весело оборвать ее фантазию, заведшую в одно мгновение далеко-далеко.
Лера с трудом сделала вид, что ее не задели его слова, передернула плечами и, ни слова не говоря, пошла по направлению к лагерю. Глеб с усмешкой посмотрел ей вслед и вдруг понял, что ночь прошла и близится рассвет – места обретали серые краски. До зарезу было необходимо поговорить с глазу на глаз с Сотеевым.
4 глава
Глеб заявился к Захару. Нет, он, конечно, сначала как это полагается у вежливых людей постучался в палатку, то есть подергал за мешковатую ткань, попинал ее и только после того, забыв всякие приличия, заорал: «Сотеев, открой!». «Дверь» отомкнулась. Выглянула заспанная морда.
– Ну, в чем дело? Пожар?
Сотеев откровенно зевал, не обращая внимания на взволнованный вид Глеба. Тот, не дожидаясь приглашения, отодвинул доктора в сторону и протиснулся в палатку. Сквозь москитную сетку на окошках проглядывал рассвет.
– Захар, только честно. Ты видел здесь посторонних людей? Или их следы?
Сотеев как-то сразу весь подобрался.
– Нет. А ты, значит, видел?
Глеб сделал неопределенный жест.
– Мне кажется, что кто-то пробирается в наш замкнутый круг, а значит, никакой он не замкнутый.
– Так кого ты видел? – Глаза Сотеева жадно заблестели. Охоч врач до сенсаций. Глеб и раньше за ним это замечал. Любил тот как баба собирать всякие сплетни.
– Мужик, бородатый, залез ко мне ночью в палатку, рылся в моих вещах.
– Что-то украл?
– В том-то и дело – ничего. Я проверял. Все будто не тронутое. – И тормознул. – Если только Лерин чемодан… – Почему-то ему не пришло в голову это раньше. Ведь в палатке были не только его вещи.
– И что потом?
– Ничего. Убежал в лес. Я не успел его догнать.
– В лес, говоришь? – Сотеев как-то с подозрением посмотрел на Глеба.
– Да не смотри так на меня, – возмутился Глеб, – не приснился он мне! Сначала я тоже так подумал, и Лера сказала, что не видела его…
– Лера? –