Советский немец. Александр Венгеровский
но…
–Впрочем, я хотела с вами посоветоваться. У меня в детском отделении подростки мужского и женского пола бегают друг к другу в палаты. Чтобы чего не вышло, я решила перевести их на постельный режим.
–О! – искренне удивился я.
–А чтобы режим соблюдался, я хотела бы снять со всех трусы. Как вы думаете, это можно?
–С точки зрения прав человека – вряд ли.
–Вы думаете? Гм… Когда я была в Евпатории главным врачом санатория, я со всего корпуса снимала трусы. Кстати, вы бывали в Евпатории?
–Увы, кроме Средней Азии, нигде не был: Душанбе, Самарканд, Джетисай, Гулистан, Янгиер – слышали?
Она пропустила мой ответ и вопрос мимо ушей.
–Ах, Евпатория, Евпатория – голубая страна, обсыпанная ракушкой, песком и извёсткой. Там так медленно по небу едет луна, поскрипывая колёсами, как крымский татарин с повозкой… [3] Кстати, вы слышали о судьбе крымских татар?
–Да я и сам в некотором роде крымский татарин.
–Да ну! А как ваша фамилия?
Я назвал. Она некоторое время тупо смотрела на меня своими сливовыми глазами. Наконец, до неё дошло:
–А, в этом смысле! Ну, идите, идите к своей Сильфиде Павловне. Вам повезло – идеальная операционная сестра. И человек хороший. Я её искренне люблю, но предостерегаю вас: она секретарь больничного парткома, при ней – ни слова о политике, и ни в коем случае не говорите, что вы диссидент.
–Помилуйте, да разве я сказал вам, что я диссидент?
–Зачем же говорить – это и так видно.
Я засмеялся:
–Уверяю вас, почтенная Сара Абрамовна, вы сильно ошиблись: я не люблю диссидентов, ибо предвижу результаты их деятельности.
–Какие результаты?
–Плачевные, – ответил я, закрывая за ней дверь двадцать девятого кабинета. – Так где, вы говорите, реанимационное отделение?
–На втором этаже, прямо против лестничной клетки. Будьте осторожны, наша техничка Вера Степановна только что вымыла лестницу – не убейтесь.
Я пошёл по указанному адресу. В реанимационной палате над постелью больного склонились двое в белых халатах – мужчина и женщина. Я спросил разрешения войти и отрекомендовался.
–Главный анестезиолог Николай Иванович Мукомол, – подал мне руку мужчина.
–А вы, если не ошибаюсь, Сильфида Павловна? – обратился я к женщине.
Она обернулась. У неё были большие ярко-синие глаза.
–Маркс Владиленович сказал, что вы будете моей хирургической сестрой. Приказ он подпишет сегодня же.
–Хорошо, – сказала она просто. И голос её мне сразу понравился.
Ей было сорок три года, но кожа её была гладкой и упругой, как у ребёнка. Я вгляделся в её внутренние органы и невольно воскликнул про себя: «Вот это да!» – они были здоровыми и чистыми, как у восемнадцатилетней девушки.
Впрочем, она лишь на мгновение отвлеклась на меня, и маленькими, проворными пальчиками ввела больному иглу в вену. Я увидел, что она профессионал высочайшей квалификации. Больной не вздрогнул. Впрочем,