Сила слова (сборник). Наталья Горская
не привезли, что-то там не заладилось, плёнка где-то затерялась в пути, пришла другая, и никто не знал, с каким фильмом. Классы в кинозале расселись по своим рядам, вскоре погас свет и начался сеанс. Это оказался художественный фильм про Ленина, но почему-то… китайский. Никто ничего против китайского кинематографа не имел, но согласитесь, что китайцу сыграть русского, да с такой характерной внешностью, как у Владимира Ильича, не так-то просто. В какой-то степени невозможно. И дело не в актёре и степени его таланта, а просто сопряжение таких разных национальностей и даже рас чувствуется слишком уж остро.
Хорошо России – все типы внешности можно найти на её просторах. Актёры из Якутии сыграют хоть китайцев, хоть японцев с корейцами – родная мама не отличит. На роли темнокожих рабов набирали студентов советских вузов, приехавших учиться из Африки. Все привыкли к прибалтийским актёрам, играющих любых «иностранцев из капстран», стильных и самодостаточных. Так же никого не удивишь, когда американцы играют тех же русских, сурово ворочая характерно развитой нижней челюстью по причине особенностей формирования речевого аппарата англоговорящих – это так, пустяки. Зритель даже не обращает внимания, если видит фильм, где античные гречанки или римлянки щеголяют с причёсками по последней моде наших дней, солдаты Второй мировой воюют с электронными часами на запястье, а казачки начала прошлого века пугают раскрепощёнными манерами современных тинэйджеров. Главное, чтоб было понятно: кто есть кто, и что он тут делает. Но Ленин-китаец – это уж слишком!
Артисты в фильме старались на совесть, но нам рьяно вколачивали с самого детства образ Ленина, и он был другой. Бывает актёр настолько естественен, что актёрского обмана просто не замечаешь, но всё-таки китайцу в каких-то случаях невозможно сыграть русского, как и русскому – китайца. Не знаю, кто додумался смешливым детям младших классов подсунуть такую картину в день общесоюзного траура. Видимо, в спешке сунули первую попавшуюся ленту – никто ж не знал, что Генсек умрёт, чтоб заранее готовить материал для показа школьникам.
Через пять минут после начала пошли сдавленные смешки. Через десять их уже никто не сдавливал, поэтому с отдельных мест звучал совсем откровенный гогот. Когда на экране появилась Надежда Константиновна Крупская – её роль исполняла тоже китаянка, – тут уж половина зала попадала со стульев, кто-то выползал из зала на карачках, на выходе никто не останавливал, потому что КПП переместился в зал и ржал вместе со всеми. Даже учительница по домоводству перестала храпеть, а физрук примчался из буфета, сначала призывал нас к порядку, пытался рассадить всех «по секторам», но стоило ему бросить взгляд на экран, как он сам повалился от смеха.
Нам ведь ещё в детском саду начинали читать книги о семье великого Ленина. Мы ещё толком не понимали, кем он был и что сделал, а уже знали, что был он великим, словно это профессия у него такая: великим быть. Мы учились читать по сборникам рассказов о казни Александра Ульянова. Нас уже в первом классе возили к «Воротам смерти» в Петропавловке,