Авель, брат мой (сборник). Тимур Максютов
конечно. Так, психую потихоньку. Благодарность эта дурацкая… Ещё и от жены ничего уже месяц.
– Конечно, конечно, – закивал напарник, успокаиваясь, – я же понимаю. По три вылета. Лучше бы отпуск дали, да? У тебя этих благодарностей – солить можно. Да ещё с женой непонятки. Она у тебя в Воронеже?
– В Выборге.
– В Выборге?! Так его же того, накрыли. В новостях же…
– Заткнись! – проревел Котков. – Работаем, тридцать секунд.
Монитор включился, дал картинку. Капрал попробовал управление – дрон слушался отлично. Побежали столбики белых цифр, красных не было – значит, всё в норме.
Наклонил нос беспилотника, погнал вниз. Напарник скороговоркой помогал:
– Доворот вправо шесть, тангаж. Хорошо идёшь. Высота семьсот. Шестьсот. Цель!
Сергей разглядел белое пятно костра в предрассветной мути, бросил машину в пике. Включил инфракрасный канал. Пятно стало насыщеннее, больше, а вокруг – два десятка фигурок. Поймал квадратиком прицела, отдал вербальную команду:
– Пулемёт – длинная! – и нажал на гашетку.
Картинка завибрировала, трассеры понеслись весёлым роем светлячков.
Вывел дрон из пикирования, откинулся в кресле, прикрыл глаза. Почувствовал, как холодная струйка сбежала между лопаток. Прохрипел:
– Ну чего там? Надо второй заход?
Напарник возился с контрольными кадрами непривычно долго. Наконец, прошептал:
– Хрень какая-то. Диверсанты, ага.
Котков выматерился. Включил автопилот. Поднялся, подошёл к контрольному экрану, встал за спиной напарника. Скомандовал:
– Увеличение дай.
– Может, ну его, Серёжа?
– Увеличение! – гаркнул Котков. Наклонился, застучал по клавиатуре. Выпрямился, вгляделся. Замер, чувствуя, как замедляется сердце.
Вокруг разворошенного костра валялись скрюченные фигурки. Кто-то ещё дёргался в агонии. Ни оружия, ни снаряжения. Почему они такие маленькие? Что с масштабом?
– Это… Это дети! Беспризорники, наверное, там же их, в брошенных городах, до фига.
Напарник, холодея, прошептал:
– Ты только не волнуйся, слышь. Ну, бывает. Ошибка.
Сергей выкрикивал что-то бессвязное, бил ногами и кулаками по монитору и пульту, перемалывая пластик в ошмётки, разбивая пальцы в кровь…
Казаки деловито пыхтели. Не жалели сияющих, начищенных хромачей – били, стараясь попасть в пах или по печени. Довольно гыкали, отдувались. Городовой подошёл, лениво заметил:
– Да хватит, правоверные. Убьёте ещё от усердия.
Урядник снял фуражку с голубым околышем. Вытер с жирного лба пот, кивнул:
– И то правда, служивый. Забирай своего интилихента. А нам пора, намаз скоро.
Казаки, довольно переговариваясь, пошли к автобусу, топча попутно сапогами самодельные плакаты «Миру-мир» с наивными голубями.
Городовой покачал головой, сплюнул. Сказал десятнику:
– Им развлечение, а нам этих полудохлых таскать. Здоровые все бугаи, на фронте свою удаль показывали бы.
Десятник почесал в затылке:
– Ага,