Авель, брат мой (сборник). Тимур Максютов
вперёд вышел полковник, тихо гудя сервоприводами протезов. Неестественно розовая, как у новорождённого, реплицированная кожа лица блестела от пота. Оглядел собрание, заорал:
– Встать! Смирно! Добро пожаловать в пехоту, животные. Выходи строиться.
Капрал доброжелательно улыбался строю из дюжины новичков.
– Я – Рамиль Батыров, вторая рота. Буду вас готовить по ускоренной программе. Переформирование бригады заканчивается, скоро в бой, времени в обрез. Поэтому к учёбе приступим немедленно. Вот ты, боец, – капрал ткнул в грудь Коткова, – назови характеристики автомата «АК – двенадцать» и при этом подпрыгивай на одной ножке.
Сергей выполнил команду без удивления – в учебке операторов дронов ещё не такое вытворяли.
Батыров подошёл к штрафнику – пацифисту из Питера, приказал:
– Перечисли имена двенадцати апостолов. И штаны снимай.
Волконский выпучил глаза:
– А штаны зачем?
Рамиль, не переставая улыбаться, без замаха врезал в солнечное сплетение, добавил локтем по шее. Объяснял корчившемуся на земле Денису:
– Во-первых, зародыш, когда со мной говоришь, добавляй «товарищ капрал». Во-вторых, команды надо выполнять, не рассуждая. Думать за вас будут офицеры, на то у них кресты на погонах. Любой, кто начинает размышлять в бою вместо того, чтобы действовать, смертельно подводит своих братьев. Всем ясно, ублюдки?
– Так точно, товарищ капрал! – браво ответил строй.
Батыров счастливо скалился.
Через неделю от дюжины осталось восемь. Один сломал ногу на полосе препятствий, второй снял без команды противогаз в палатке проверки химзащиты и умер от отёка лёгких. Прежневер из Гатчины отказался совершать намаз, его забили берцами сержанты. Четвёртый не стал падать в грязь по команде ротного «воздух». Капитан, больше не говоря ни слова, нажал кнопку на браслете. Парень умирал мучительно, выпучив глаза и разевая рот, подобно выброшенной на берег рыбе.
Больше всех доставалось Денису – студент первым сдыхал на марш-броске, мазал на стрельбище, постоянно опаздывал в строй. Из-за него наказывали всё отделение, и к полученным от сержантов дневных кровоподтёков добавлялись синяки от товарищей после отбоя.
Сергей, наоборот, старался отличиться. И когда ротный похвалил его перед строем за сбитый первой ракетой макет аватара, наконец решился.
Вечером постучался разбитыми на занятии по рукопашке пальцами в дверь канцелярии:
– Разрешите, товарищ капитан?
– Валяй.
Расхристанный ротный сидел за столом перед бутылкой с мутной жидкостью и тарелкой с порезанными луковицами. Котков, стараясь не глядеть на искорёженную грудную клетку офицера с внешними карбоновыми рёбрами, пробормотал:
– Разрешите обратиться.
Капитан Бондарь неправильно понял бегающий взгляд штрафника, ухмыльнулся:
– Что, Кот, смотреть противно? Не ссы, у меня от батальонного батюшки разрешение на алкоголь. Яко есть лекарство!