Изображая зло. Книга вторая. Евгения Никифорова
крайне неоднозначно.
Стараясь не шуметь, женщина поднялась наверх и приблизилась к хозяйским покоям. Из-за плотно закрытой двери не доносилось ни звука. Мэри нажала на ручку и осторожно заглянула внутрь. В сумерках едва различались очертания комнаты. Мелькарта она обнаружила на постели лицом вниз; спина мужчины подрагивала, будто в конвульсиях.
Испугавшись, экономка бросилась к нему, присела рядом и взяла за плечи. Только потом до неё дошло, что Мелькарт трясся не от боли, а от смеха.
– Ты сумасшедший! – воскликнула она, ласково пропуская его волосы сквозь пальцы.
Смеялся он долго, пока не устали лёгкие. От частого дыхания подушка нагрелась. В поисках воздуха Мелькарт перевернулся на спину; грудь тяжело вздымалась, как после бега. На губах застыла широкая улыбка. Правый глаз в темноте странно белел. Мэри молча дожидалась, когда буря отпустит мужчину, и вздрогнула от неожиданности, стоило тёплой ладони накрыть её худощавую руку.
– Хочу съездить к Виктории, – прохрипел он. – Мне надо… увидеть её… снова.
– Уверен? Я не хочу, чтобы ты продолжал терзаться.
– Мне необходимо…
Пальцы сомкнулись крепче.
– Поедем завтра с утра? – тихо предложила Мэри.
– На рассвете, – он скосил на женщину решительный взгляд.
– Держи.
Перед лицом возник кубок с шербетом. Мелькарт принял его из рук Виктории и провёл пальцами по выпуклым стенкам; удовольствие пить из чистого серебра щекотало нервы. Оправив полы шёлкового полосатого халата, Виктория присоединилась к ученику на подушки. Горевшие по периметру балкона свечи отгоняли спустившуюся с заходом солнца темноту. Полумесяц переливал золотом, и миллионы звёзд украсили небо волшебным сиянием.
– Опасно меня так баловать. Роскошь развращает человеческие умы.
– Но ты же любишь всё опасное. Почему бы не рискнуть и на роскошь?
Мелькарт поднёс кубок к губам. С задорной улыбкой наблюдая за ним, Виктория откинула с плеч тяжёлые чёрные волосы, обнажив кожу.
– Сколь сладостно наслаждение от обладания тем, на что другие не могут и рассчитывать? — мягко произнесла она. – Сколь разительна тщеславием сама мысль, что тебе доступны вещи, которых ни у кого больше нет? Она позволяет парить над землёй, взлетать всё выше и не отпускает, даже когда солнце сжигает крылья. Ты, как Икар, хитрым обманом выкрал себе свободу и, превзойдя все границы, уже не в силах остановиться. Это греховное наслаждение, от которого пред ликом смерти издаёшь страстный крик.
Под звуки её пленительного голоса Мелькарт опрокинулся на спину, позволяя небесам сомкнуться над головой. Отчего-то казалось, что все эти звёзды были близки, достаточно протянуть руку – и они падут на ладонь. Потоки времени застыли в немом ожидании, влюбчивый коварный Эрос окутал сетями жестокого Танатоса, и огромный мир сузился до просторов сердца,