«Годзилла». Или 368 потерянных дней. Андрей Латыголец
жаловал одну гнусную песню с женским вокалам, мелодия с ритмом «тыц-тыц», словно кто-то включил на сельской дискотеке старый магнитофон. Как только песня звучала из колонок, Шмель подавал команду:
– Тусим!
При этом следовало подорваться с места, выйти на середину взлётки и начать танцевать. Кто как умел.
– Это, «слонота», команда не ебёт?! – поддерживал Шмеля Кесарчук.
Весь карантин нехотя поднимался со своих мест и принимался отплясывать. Мы с Сиченковым пританцовывали около своих стульев. Поначалу это напрягало, но в итоге, когда видишь всю эту лысую массу в одинаковых каликах и чёрных мыльницах на ногах, разбирает смех и всем становится весело.
– Активнее шевелим заготовками! – прохаживал между нами Шмель.
***
По вечерам к нам в расположение всё чаще стали захаживать пацаны из других рот. На время карантина первая рота переехала на второй этаж ко второй и третьей ротам.
Они скосу поглядывали на нас и ехидно ухмылялись.
Некоторые, видимо, из числа сержантов приходили голышом, держа в руках полотенце и мыльно-рыльные принадлежности.
В душевой чистя зубы, я заприметил высоко баскетболиста из первой роты младшего сержанта Заквасника. Взгляд упал на его свисающий бол. Я бы даже сказал конский елдак.
«Чаму б і не хадзіць з такім прычындалам усім на паказ?»
Посмотрел на себя в зеркало, и в голову пришла странная мысль.
На кровати сидит Даша с босыми ногами и игриво улыбается. Со стороны появляется этот Заквасников. Даша отодвигается вглубь койки и раздвигает ноги. Заквас становиться коленями на кровать и плавно входит в неё сверху. Я вижу только его задницу, мощную и мускулистую, шлёпающую по её бёдрам.
«Цікава, а што яна зараз робіць? Няўжо коўзаецца з кімсьці на ложку? А калі і так, што мне да гэтага?»
Девушки у меня не было, но мысли о том, что Дашу кто-то окучивал, привели в бешенство. Поток неслыханной ревности сдавил виски.
«Хопіць! Трэба спыніцца! Так і з глузду можна з'ехаць. Яна мне ніхто. Проста знаёмая. І чым раней я гэта зразумею, тым лепш. Там мяне ніхто не чакае. І так будзе лягчэй».
А перед глазами всё стояла огромная шняга Закваса и игривая улыбка Даши.
Я вышел из туалета и увидел столпившуюся на взлётке сержантскую братию. Подошёл ближе.
Командир второго взвода старший сержант Янков, по совместительству «дедушка» из первой роты охраны боролся с Кесарем. Дружески, но мне было приятно понаблюдать, как юркий сержантик мотал эту долговязую выскочку по всему полу. Говаривали, что он каратист. Кесарчук пытался выпутаться из крепких захватов Янкова, тужился, лицо его покраснело, а шрам стал багровым. Янков скрутил Кесарчука в бараний рог, а потом резко отбросил в сторону.
– Свободен, сынок.
Хотелось подбежать и добавить. Признаться, нам давно опостылел этот зарвавшийся малолетка.
За пятнадцать минут до вечерней поверкой