Медаль за отвагу. Том первый. В тени сомнения. Виталий Михайлович Иванов
военных за соседним столом уже оценили ситуацию неправильно и поспешили вступиться за обиженную мисс, приняв довольно грубые меры: один из них дернул приятеля Роялти за плечо, тот оттолкнул его, сказав: «Не твое дело!», встал со стула, а военный уже принял стойку к боксу, явно желая конфликта. Между ними разразилась потасовка, и кто-то из других летчиков счел это как нападение вдвоем на одного, так как второй военный стоял рядом и жестикулировал, разнимая. А за тем летчиком пошли еще ребята, и в результате развернулась драка, точь-в-точь как ковбои лупят друг друга в салуне. Мария и подумать не могла, что столь незначительная ссора вызовет такой резонанс. Вскоре послышались резкие звуки свистка, в бар ворвались два сержанта военной полиции, с дубинками в руках они быстро навели порядок, арестовали нескольких летчиков, которых смогли задержать, а также ухажера Роялти. Но он, раскаиваясь, клялся, что девушку обидеть не хотел ни морально, ни физически. Сержанты были уверены в причине своего раскаивания. Она заключалась в том, что он им попался, и они были непреклонны. Но Мария просила за него, говорила, что претензий не имеет, и это не сработало. Ухажера Роялти забрали как зачинщика драки, но после ухода военной полиции беспорядок в бар вернулся, а Мария и Роялти отправились по домам.
Невольно вспомнив все эти события, Мария старалась теперь преодолеть себя, перестать быть мрачной и в попытках оставить память сосредоточилась на том, что окружало ее в данный момент: широкая полоса пустынного пляжа, равномерный шум волн, величественные меловые скалы, неподвластные времени, напоминавшие девушке поперечный слой зефира. Он со временем оброс травой, словно плесенью, и обзавелся пятнами, а точнее сказать, разводами, похожими на проявления ржавчины. Там, где скалы соприкасаются с водой, волны постепенно размыли породу, из-за чего происходят небольшие обвалы камней. Цвет моря и неба меняется чуть ли не каждую минуту: сейчас море вдалеке напоминало расплавленное серебро, поверхность его из-за неровностей походила на мятый лист бумаги. Низкие, хмурые облака заволокли все небо, но кое-где еще успели проскользнуть сумеречные лучи солнца и сразу исчезли, погрузив побережье в преддверие дождя.
Мария стояла в резиновых сапогах у самой кромки воды, и на них нападала волна, затем, теряя силу наката и скорость, она возвращалась обратно в пучину. Девушке думалось о том, что одна и та же волна не повторяется дважды, что каждый раз это все новый и новый накатывающий на берег вал. В мокром вязком песке могли бы остаться отпечатки подошв сапог, но стоит сойти с места, как их тут же смывает очередной волной, не оставив от них следа, словно Мария никогда не стояла на этом самом месте и не затирала взглядом до дыр мрачную линию горизонта.
Раздался короткий неумелый свист. Девушка обернулась и увидела мать – Эн-Мэри. Она спускалась по тропинке, ведущей к пляжу, окликая пса. Ее свист был адресован ему. Ретривер