Шёлковые тени Паутины. Ульяна Громова
на планету. Его мыслеформа передавала радость свершившегося таинства. Хотелось плакать от распиравших меня прекрасных чувств. Паша нёсся над поверхностью Сантерии, а я, обследуя созданный мир, творила и вытворяла: засыпала молочно-белым песком пляжи, вскрывала лазоревые гейзеры в предгорьях вулканов, насыпала полосатые оранжево-розовые дюны и разглаживала острые края живописных каньонов. Оторвав глыбы от серых кряжей и сделав их диамагнитными, я подвешивала их в тумане над бездонными ущельями. Имея разные размеры и вес, они местами образовывали лестницы в небо, и это было необыкновенное зрелище. Я вытягивала верхушки хребтов, соединяя их огромными слоистыми арками, и роняла куски скал, делая мосты между серо-чёрными каменными столбами, рассыпала в реки золотоносный песок, а горные породы смешивала с драгоценными камнями.
Корону Сантерии – крупнейший материк – я назвала Арсориан. Два океана, омывающие его берега, тоже получили имена – южный Изоксиген и северный Грейзен. Несколько крупных островов будут отзываться на Арсоний, Синкарион и Соинари. Южный материк, намного меньше короны и похожий на ожерелье, стал Саторием и обзавелся песчаной пустыней и прериями, кое-где расцвеченными живописными каньонами.
Ещё долго, как модный стилист, я прихорашивала Сантерию. Наконец, паук вернул нас на пляж у знакомого леса, названного Изначальным. Прибрежная коса, засыпанная горячим песком, стала широкой, а лес, будто поднявшись на ступеньку, выглядел исполинской колоннадой на ровной поверхности мягкого чернозёма. Я лежала на животе, болтая ногами в воде. Паук, подогнув под себя лапы, отдыхал напротив. Мне было уютно и радостно. Я чувствовала, что ничего плохого не может со мной случиться в этом мире.
– Теперь травки, цветочки, кустики, деревья нужны… И мох, и водоросли, и грибы…
Паук одобрительно шевельнул головой. Я задумалась, а кто такой мой паук? И паук ли это? Похож, но… Откуда он взялся на Сантерии, откуда взялся Изначальный Лес? Где скрываются паучьи сородичи?
– Паша… А кто ты? И откуда? И где остальные?
Паук лежал неподвижно. Ни одной мыслеформы. Через несколько граней времени в моей голове прозвучал его голос. Приятный. Мужской.
– Нужно коснуться матрицы…
Паша опустил огромную голову и, не отрываясь, смотрел в мои глаза. Двадцать семь чёрных с синими звёздами глаз, никогда не отражающие то, на что смотрят, словно загипнотизировали меня… и тёмной дымкой растворились во мне, увлекая за собой паука. Существо осторожно коснулось моих мыслей, медленно погружаясь глубже, в самое подсознание. Я прислушивалась к странным намёкам на ощущения… на тени… Они наполняли меня чем-то неясным… Как будто по энергетическим каналам потекла невиданная мощь, пропитывала каждую клеточку моего тела и настраивала невидимые струны… нити… связи… Это было очень приятное чувство, лёгкое касание будоражило каждый атом изнутри, заставляло вздрагивать нервные окончания. Через несколько минут ощущения пропали…