Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке. Винсент Дж. Питтс
на имя суперинтенданта, далее передававшего полученные деньги в казну. И даже в случае отказа короля от своих обязательств ответственность суперинтенданта перед кредиторами сохраняла юридическую силу. Ему можно было вчинить иск, который нельзя было предъявить королю [161].
Очень быстро Фуке выстроил финансовый круг (clientèle)[162], с помощью которого ему предстояло придумывать разнообразные транзакции, чтобы финансировать государство. Как уже говорилось, у этих известных и богатых частных лиц обычно имелись собственные клиенты, принимавшие участие в выдаваемых ими кредитах. Чаще всего эти люди действовали тайно: под прикрытием имени патрона, под вымышленным именем или через подставное лицо (например, через слугу или клерка). Неудивительно, что многие из этих финансистов были близки к Мазарини и активно занимались поставками для армии (часто в партнерстве с кардиналом). Среди последних Клод де Буалев, братья Грюн и Франсуа Жаке. Другие, как Никола Жанен де Кастий или Эрвар, занимали должности в королевской финансовой администрации, что предоставляло им широкие возможности для манипулирования транзакциями и счетами [163].
День за днем Фуке, опираясь на своих «старших клерков» (фактически – старших администраторов), выстраивал кредитный синдикат и прорабатывал детали транзакций. Все трое – Шарль Бернар, Жак Делорме (1654–1657) и Луи Брюан (1657–1661) – тоже принимали в нем непосредственное участие наряду с собственными клиентами [164]. По словам одного из ведущих исследователей темы Джулиана Дента, эта система представляла собой «закрытую торговую площадку, на которой каждый знал каждого и все участвовали в финансовых сделках друг друга» [165].
Еще один исследователь, Даниэль Дессер, установил, кто входил в группу, которая в тот период контролировала синдикаты. Всё это были люди Мазарини: братья Клод и Пьер Жирарден, Робер Грюн дю Буше, братья Никола и Пьер Монеро, Клод де Буалев и Франсуа Жаке. Каждый из них располагал собственным пулом инвесторов-сателлитов. Оборот средств достигал впечатляющих размеров. По расчетам Дессера, за 1653–1661 годы совокупный королевский долг достиг 216 миллионов ливров, а контрактов на налоговые откупа было заключено примерно на 208 миллионов ливров. Иными словами, пока Фуке занимал свой пост, финансисты предоставили государству всего около 424 миллионов ливров до вычетов и льгот [166].
Скоро Фуке сделался полноправным участником этого аттракциона кривых зеркал, где границы личных и государственных обязательств были аморфны. В какой-то момент, в 1650-х годах, он заложил имущество жены на 2 миллиона ливров, чтобы передать казне 1,2 миллиона, и привлек дополнительные средства, продав одно из своих поместий [167]. По одной из современных оценок, за все время суперинтендантства Фуке занял под личную ответственность в общей сложности более 30 миллионов ливров, чтобы затем ссудить их короне. На момент ареста в 1661 году он был должен 8 миллионов от имени короля и 4 миллиона – как
161
Там же, 69;
162
Здесь: труднопереводимое историческое понятие, фиксирующее весьма значимые особенности французского общества при Старом режиме. В данном случае, скорее, подразумевается неформальная группа финансистов (клиентов) во главе с высокопоставленным и влиятельным патроном, организованная и опекаемая последним с целью достижения важных интересов всех ее участников.
163
164
165
Расчеты см.:
166
167