Эхо войны. Дмитрий Заваров
нужный нам дом. Даю отмашку. Успеваю заметить, как Бур выскакивает из-за угла. Беру на прицел крышу. Но отсюда ничего толком не видно – только шпили да решетка по краю.
– Ну чего? – шумно дыша, подбегает Бур.
– Всех положил! – заявляю я.
– Пошли тогда.
Откуда-то из-за домов, со стороны Днепра, доносится протяжный металлический скрежет, словно стон. Синхронно приседаем, водим туда-сюда стволами. Мне становится не по себе: со всех сторон на нас пялятся серые дома с черными провалами окон.
– Там, в порту, пристань постепенно обваливается, – тихо сообщает Бур. – Может, кран какой в воду упал.
– Двинули потихоньку, чего стоять на виду?
Проходим мимо выгоревшей автостоянки. Проплешины жженого металла на кузовах густо покрыты рыжей ржавчиной, но кое-где сохранились следы краски. Среди остовов узнаю благородный силуэт «Порше». Как там у древних: «Sic transit gloria mundi».
За стеклом уцелевшей витрины плакат. Сквозь налет пыли еле видны картинки с какими-то приборами, надписи практически нечитаемы. Внутри магазина темно. Странно, учитывая, что витрины тут во всю стену.
Бур делает мне знак, подходит к двери. Я встаю напротив с «калашом» на изготовку. Напарник дергает одну из створок. Истерично взвизгивают петли, я невольно вжимаю голову в плечи…
Внутри чисто. Включив фонарь, Бур заглядывает в проем. Круг света выхватывает из полумрака стойку перед высоким стендом. На стенде висят то ли паяльники, то ли фены – никогда не понимал всего этого «радиолюбительства». Бур заходит, я вижу, как луч быстро мечется справа налево, потом замирает на стене.
– Заходи.
Вхожу. Еле уловимо пахнет гарью. И почему-то тухлятиной. Тварь какая, может быть, где-то тут сдохла.
– От станции «любовь» до станции «разлука»… – тихо напевает Бур.
Зная эту его привычку, спрашиваю:
– Что не так?
– Да вон, смотри…
Фонарь Бура упирается в пол перед уходящим в темноту прилавком. На полу, среди припорошенных пылью битых стекол, расчищен круг, в центре которого высится горка головешек. Включаю свой фонарь, подсвечиваю.
– Костер кто-то жег.
– Во-во. Кто бы? – Голос напарника звучит напряженно.
– Да мало ли… – пытаюсь беспечным тоном разрядить напряжение.
– Не «мало ли»! Никого тут нет. На тыщу верст вокруг – никого, кто способен разжечь костер. Да и кому он может тут понадобиться? Чуешь?
– Может, наши…
Но сам понимаю, что сморозил глупость. Кострище свежее. А из наших никто в Город с месяц, наверное, не ходил. И прав Бур – на много километров вокруг людей нет… Живых людей. Ближайшие – где-то под Минском. Но это из тех, кто на связь вышел. Хотя почему мы так уверены, что все, кто выжил в округе, к нам прибились? Вполне могли остаться какие-то одиночки… И за жратвой в Город они точно так же, как и мы, могут набеги устраивать.
– Не знаю, не знаю… – Бур немного успокаивается, опускает ствол. – За год могли бы уже либо с нами связаться, либо куда