Атлантида, унесенная временем. Анатолий Максимов
довольно старые. Эти журналы остались в России, и выписывать их было дело не очень-то дешевое. А из книжных киосков и магазинов подобный «товар» исчез. На стенах в хороших рамках – отличные копии картин Айвазовского с парусными кораблями и хорошей выделки фото маяка в окружении чаек. И еще портрет улыбающегося морского офицера – брата Ольги.
Уют явно убаюкивал Богдана – и он, почему-то с тоской, подумал, что из этого «уголка счастья» придется уходить.
– Ольга, – сказал он, любуясь ее ловкими движениями – чашки, блюдца и вазочки с ложками для варенья стремительно перекочевывали из серванта на стол, – в твоем лице пропадает отличная хозяйка… Для двоих… Нас с тобой?
– Может быть, может быть, – задумчиво кивала Ольга. – Но двое – эту уже не свобода… Это лишь часть свободы… И ее нужно отдать с глубокой уверенностью, что потеря этой части стоит того…
– Это именно обо мне, Ольга, – подхватил игру слов Богдан. – Готов подарить кому-либо свободу и взамен не брать ничьей… Это тебя устроит, Ольга?
Зная коварный замысел украинцев, Ольга искала в отношениях с Богданом следы не личного, а служебного интереса. И не находила – пока. Он был только увлеченный ею молодой человек. Его искренность Ольгу успокаивала, но временами тревожила. Богдан также не мог не чувствовать крепнущую взаимную привязанность. Но, как выяснилось весьма скоро, не забывал и о «деле».
Однажды Ольга передала ему ключи от квартиры и попросила подождать ее дома. Это было сделано по моему совету – требовалось проверить искренность Богдана. После ухода Богдана Ольга проверила три контрольные точки – места, по которым можно было понять, грубо говоря, шарил ли кто-либо в ее вещах.
Уловка была предельно проста – расческа как масштабная линейка. Ее зубцы – это «свидетели»: смещалось ли что-то в вещах. К досаде Ольги, все три места оказались смещенными. Письменный стол тщательно исследовался – ящики, бумаги, документы… Богдан в вещах копался!
Мне стало понятным, что с этого момента Ольгу не стала мучить совесть за то, что она «работает» против своего «школьного товарища». И хотя она знала, что он из разведслужбы, но, как она сама сказала, «наивно надеялась», что он с ней честен. Я предупредил ее, что сейчас нужно делать так, чтобы он не почувствовал изменения в их отношениях.
Ближе к осени, как-то неожиданно, Богдан стал частенько приглашать Ольгу на Золотой пляж, который простирался в открытом море за пределами бонных заграждений у Константиновского равелина. Фактически пляж начинался от равелина и затем шел вправо вдоль берега за пределами «ворот» в бухту.
Вскоре Ольгу насторожил один факт из жизни брата. Будучи у него дома, она узнала, что его подлодка стоит на бочке вблизи равелина. Однажды Ольга даже помахала рукой брату, зная, что он в бинокль следит за катером, на котором она плыла на пляж. Этот легкий взмах рукой заметил Богдан и спросил, с кем это она «перемахивается». И Ольга ответила, что с братом, и что он командир подлодки.
Но