Секта-2. Алексей Колышевский
словно хрусталь. А затем звезда стремительно, так быстро, что взгляд едва уловил ее движение, скользнула по небосклону вниз, и Моисей увидел яркую вспышку впереди, там, где берет свое начало бескрайняя Ливийская пустыня. Возглас Кафи подтвердил, что увиденное – вовсе не плод его фантазии, не галлюцинация, вызванная месмерическим экстазом, подобным тому, в который в тревожном двадцатом веке будут впадать нервные, будто маленькие собачки, особы, вращая блюдца и взывая к духам Наполеона или фюрера. Спустя мгновение до Золотой башни докатился и звук взрыва, похожий на гром. Моисей бросился к лестнице с явным намерением поскорей покинуть площадку звездочетов.
– Куда ты?! – всполошилась было Кафи.
Юный жрец, весь содрогаясь от охватившего его возбуждения, обернулся на звук ее голоса и, глядя словно сквозь нее, твердо ответил, что должен сейчас же идти.
– Он ответил нам. Я вернусь, как только найду его послание. Прошу, не преследуй меня. Я обязательно вернусь, в том мое слово.
Кафи не стала возражать, понимая, что удерживать его у нее нет никакого права, кроме права на грубую силу – а об этом не могло быть и речи, так же как и о том, чтобы просить его взять ее с собой. Здесь лишь воля Бога определяет все. Раз так решено, то пусть Моисей, ее мальчик, ее сын, ищет в пустыне след павшей с неба звезды.
На шестой день скитаний, когда надежда почти иссякла, как и вода в жестяной фляге – единственном жизнетворном предмете, что взял он с собой, Моисей увидел, что песок под его ногами необычайно плотный. Тогда он топнул, и нога не увязла привычно, а встретила твердь. Наклонившись, руками разгребая песчинки, нанесенные ветром, Моисей увидел, что песок превратился в стекло. Он сообразил, что если это и не вполне то, что он ищет, то, уж во всяком случае, верный признак, примета, что искомое теперь где-то совсем рядом, возможно, в шаге или двух от него. Ведь песок мог расплавиться, превратившись в стекло, только от жары, не меньшей, чем та, что стоит в кузнечном горне! К концу дня голова кружилась от усталости, глаза слезились от песка, непрерывно движимого пустынным суховеем. Окончательно ослабев, юноша упал в неожиданно возникшую перед ним воронку, края которой также представляли собой обугленное температурой взрыва стекло, на треть уже занесенную песком. Собрав все оставшиеся силы, он принялся копать, руками разбрасывая песок и постоянно раня себя многочисленными осколками стекла, попадавшегося теперь все чаще и чаще. Наконец, когда его кровоточащие руки стали уже почти совершенно бесчувственными, он наткнулся на какой-то ноздреватый, словно губка, и довольно горячий предмет. Тот, по ощущениям, был не слишком большим и неохотно поддался, когда Моисей принялся раскачивать его, чтобы вытащить в конце концов на поверхность. Усилия юноши увенчались успехом – Моисей увидел, что все эти шесть дней искал упавший с неба кусок железа размером с его собственную голову…
…По возвращении в Перавис он закрылся в кузне, откуда выгнал перед этим всех работников, а вместо