Семнадцать мгновений… И другие рассказы про Веронику. Ирина Лем
местный участковый Новиков. Жители уважали его и звали Сергей Петрович, пьянчуги боялись и звали «Копченый», потому что был непривычно для русака черен волосами и смугл лицом. Маленького роста и полный, он походил на поджаристый пирожок. Выглядел добродушно, а шпане спуску не давал. Жил тут же, в поселке, знал каждого дебошира поименно, умел приструнить – кого разговором, кого угрозой. А вне службы простецкий человек, любил поболтать на улице, с детьми посмеяться. Жену имел на голову выше, и, говорили, она им дома командовала. Когда ушел на пенсию, прислали участкового из области. Потом они часто менялись, и пришлых никто не знал ни по фамилии, ни в лицо.
Раньше Вероника любила с подружками гулять допоздна, особенно весной и летом – когда долго висят, будто застыв, прозрачные, голубые сумерки, в их тишине жужжат майские жуки, и ветерок пахнет сиренью. У каждого дома стоял деревянный стол со скамейками, мужики выходили играть в домино и звонко хлопали по столешнице, делая «рыбу». Женщины сидели у подъездов, сложив руки под грудями, обозревали окрестности, незло обсуждали соседей. Маленькие дети возились в песочницах, постарше прыгали по нарисованным на асфальте клеткам, двигая битку одной ногой. Молодежь прогуливалась вдоль дороги или ходила на танцы в пионерлагерь «Орленок» за железной дорогой. В праздники, когда стемнеет, бегали на погреба, которые выпирали из-под земли зелеными холмами, забирались наверх – смотреть салют из Калуги.
Прямо-таки идиллия на тему «Раньше все было лучше».
А раньше и правда все было лучше: цены держались годами, найти работу не составляло труда, в отпуск ездили каждый год на море. Образование, лечение было бесплатным, а трамвай стоил три копейки.
После школы Вероника не поступила в институт, устроилась в поссовет машинисткой. Работа, как говорится, «непыльная» – напечатать, что попросит председатель поссовета, два раза в год разнести повестки парням, которых призывали в Армию. Получка – шестьдесят два пятьдесят, вдобавок, ее, как несовершеннолетнюю, ежедневно отпускали на час раньше. Вот на эти шестьдесят два рубля пятьдесят копеек можно было есть-пить, одеваться и покупать мебель в кредит под крошечные проценты.
Да. Не дай Бог жить в «эпоху больших перемен». Их не ожидали – ни спичек не заготовили, ни крупы, теперь приходится покупать втридорога, и то если повезет.
Люди работают за гроши или вообще бесплатно, и пожаловаться некому. Бал правит криминал. Соседи боятся друг друга, на улицу страшно выходить. Недавно среди бела дня зарезали Славку Можаева из соседнего подъезда. Погиб мужик сорока двух лет, один из немногих в поселке положительных – непьющий, женатый, двое детей. Преступника ловить некому, хотя известен он.
Еще случай – вообще из ряда вон. Молодой парень, да мальчик еще, четырнадцатилетний Ромка Туляков покончил жизнь самоубийством – застрелился из дедова ружья. Ромка в начальной школе учился вместе с Вероникиным сыном, она его