Семнадцать мгновений… И другие рассказы про Веронику. Ирина Лем
на автопилоте.
Очнулась в поезде.
И здесь приметы упадка. На улице – крещенский мороз, а вагон, дорогой, купейный, едва отапливался. После предыдущего рейса его не привели в порядок: на полу в проходе – лужа блевотины, туалеты не убраны. Проводник пьяный и шальной, ходил туда-сюда, жаловался со слезой в голосе, что наступил конец его жизни – в следующий рейс отправляют их поезд в Чечню. Там война…
Всю дорогу до дома – в поезде, в автобусе, пешком Вероника плакала. Слезы лились без всякого усилия с ее стороны, сами собой. Она отказывалась понимать и принимать происходящее. Она не видела мать в гробу и где-то в далеком закоулке души надеялась, что это неправда, что мать не исчезла, а просто уехала, далеко и надолго. Вот же лежат ее вещи – пуховый платок, кофта, сумка, значит, она вернется.
И она вернулась. Во сне. Она приходила к Веронике года три – веселая, живая, улыбчивая, значит, хорошо ей там, ведь, говорят, кто скончался на большой праздник, попадает в рай.
И Веронике хотелось туда, где хорошо.
Она выбирала способ покончить с собой, чтоб быстро и небольно. Повеситься – страшно страдать от удушья. Ножом – трудно в себя воткнуть. Хорошо бы таблеток наглотаться, да где их возьмешь.
Она высказывала желание вслух. Отец не обратил внимания, а брат спросил:
– Что тебя больше всего угнетает?
– Воспоминания. О хорошем и о плохом. Вина перед мужем, что не любила. Вина перед сыном, что оставила безотцовщиной. Вина перед собой, что не сохранила семью. Вообще – все прошлые ошибки, из-за которых я теперь в черной дыре.
– Не могу помочь. Разве – взять палку потолще и дать по голове, чтоб все забыла. Да ты обидишься.
Она была близка к самоубийству и почти решилась, одна мысль, одно беспокойство удерживало: что станет с сыном? Если ее не будет, он же останется сиротой, беззащитным, никому ненужным. Оставить сиротой самого дорого человека – это предательство. Нет, должна жить, терпеть изо всех сил. Ради него.
Добавилось ожидание нового несчастья. Сын подрастал, скоро в армию. От одного этого слова российских матерей охватывал ужас: на гражданке беспредел, а в армии беспредел вдвойне. У Вероники нет знакомых в военкомате, чтобы пристроили ребенка поближе к дому, или денег, чтобы совсем его откупить. Призрак «деда», измывающегося над молодым солдатиком, вставал перед глазами… Даже если она сейчас выживет ради него, армия заберет его навсегда.
Голова шла кругом.
4.
У кого депрессия врожденная, тот ищет причины ее углубить, у кого она приобретенная, ищет выхода.
Выход – первостепенная задача, потому что чем дольше длится упадок, тем труднее из него вылезать. И никто не поможет, придется самому вытягивать себя из болота – за волосы, по примеру великого оптимиста Мюнхгаузена.
Из последних здравомыслящих сил Вероника искала выход.
Нашелся случайно. Да не выход, а так, один шанс из десяти миллионов. Шанс, на который надеяться