Поколение 40-х. Мария Украинцева
один дом, вместе с бабушкиным. И мы целый год так и жили четыре семьи, помогая выжить друг другу, делясь последним куском. Это уж потом пустые комнаты стали заселять пришлые беженцы, кто, откуда неизвестно. Мы были рады, все же рядом люди. Появилось несколько детей, почти одногодки. Было нас ребятишек 9 человек, пять девочек и четыре мальчика, да трое постарше, как наш Женя.
Непригодные дома быстро растащили на дрова, остались только огромные ямы от бомб. До войны жилая территория городка содержалась в образцовом порядке. Большие дома с красивыми верандами стояли полукругом, образуя в середине площадь, где находились: детская площадка, волейбольная площадка и красивый колодец под резньим навесом, вода там, по словам бабушки, была очень вкусная. Все дорожки посыпаны желтым песочком, все каждый день убиралось солдатами. Дома состояли из 7 комнат, в каждой семья. И общая для всех прихожая-кухня, в середине дома. Там у каждой семьи маленький столик, полочка, на столе керогаз или керосинка. Вот на них и готовили в основном летом, в комнатах были еще и печи. Из этой прихожей был выход на огромную открытую веранду, где стоял большой стол с лавками. Там, особенно летом проходила вся жизнь обитателей дома. Отцы, придя со службы, читали, беседовали, играли в шахматы. Матери с детьми, что-либо шили, вязали. Дети, в основном малыши, рядом играли. Они все были дошкольники, семьи – то все молодые. Там и у нас с матерью была комната и малюсенькая кухонька. Все это было до войны. Мы с матерью, как отец ушел на фронт, сразу перебрались в домик дедушки и бабушки и хорошо сделали. В наш дом первый попала бомба, разнесла его в клочья, образован на его месте огромную воронку, где круглый год потом стояла вода, и мы там полоскали белье и брали воду для полива огородов. И в наш красивый колодец тоже попала бомба, и мы остались без воды, за ней теперь приходилось ходить на служебную территорию, а это было очень неудобно и далековато. Долгое время, прямо за бабушкиным домом стоял подбитый немецкий танк с фашистским на боку крестом. Мы, ребятишки с опаской похаживали вокруг него, бабушка не позволяла нам к нему приближаться. Женя, конечно, со своими приятелями лазали в него и не раз тайком от нее. Бабушка строго за нами следила. Я заболела, вернее мы заболели все трое корью. Я была в очень тяжелом состоянии, ребята стали поправляться, а мне все плохо и плохо. Температура высокая держится, я в бреду. Мы только вернулись из леса, еще слышен фронтовой гул, а он тут рядом под Можайском. Врачей нет, лекарств нет, помню, бабушка поила нас каким-то горьким отваром, все это мне мало помогало. И мама, видя мое такое состояние, разузнав, что в с. Никольское, что от нас в 9 км, есть врач, и он в старом домике, открыл вроде амбулатории. И она, на какой-то помню подводе, отвезла меня туда. Врач осмотрел меня и велел оставить, необходимо наблюдение врача. Мать уехала домой. Мне плохо, даже не от моего состояния, а от того, что я впервые осталась одна, без бабушки, матери, Жени, Мити. Лежу и тихонько плачу. И какова была моя радость, когда утром, едва проснулась, увидела родное лицо в окошке бабушки. Она озабочено выглядывала меня в комнатке