Евангелие от Фомы. Иван Наживин
слушал, необыкновенные глаза его сияли, и длинные тонкие пальцы перебирали нежную, молодую бородку… И Мириам слушала молча, и по увядшему лицу ее было заметно, что и ей что-то тут не по душе…
Выговорились и успокоились немного. И порешили, что двое все же пройдут к ученикам Иоханановым: переговорить с людьми никогда не мешает. Пойти решили Иоханан Зеведеев и Рувим. А, главное, в Иерусалиме нужно зацепиться – мало ли там земляков живет?
– Вот бы эту вашу рыжую Мириам к делу притянуть… – напряженно двигая густыми бровями, сказал Андрей, который продолжал упорно видеть во всем происходящем начало какого-то заговора. – И деньги есть у нее, и знакомства…
Мириам боязливо взглянула на еще более нахмурившегося Иакова: он крепко любил рыжую красавицу, и рана от разрыва с ней, знала мать, все еще кровоточила в сердце его.
– Ну вот, охота была с блудницей путаться!.. – недовольно сказал Симон Кифа. – Она в богатстве живет – что ей до нас?
– Я как-то был тут в Вифании, у Элеазара, так видел ее… – сказал Иешуа. – На богатых носилках рабы несут, сама вся в золоте, пьяная, хохочет… А вокруг все богачи иерусалимские…
– Какая она там ни на есть, а только за галилеян она всегда стоит… – тихо вступился горбун. – Вот недавно одного из магдалинцев наших в тюрьму засадили, – что-то нехорошо о римлянах сказал, что ли, – родные бросились к ней, и она вмиг выхлопотала освобождение. Нет, сердце у нее золотое, что там ни говори… И не нам судить ее… – тихо добавил он.
Угрюмый брат украдкой благодарно взглянул на него и отвернулся. И Иешуа долго и мягко смотрел в это тихое, бледное, потупленное лицо. Сердце тайно шепнуло ему: вот этот знает, что надо… Еще больше почувствовал он, что начинается что-то не то, начинается вопреки ему. На душе стало смутно и печально…
– Как там ни верти, а рубить сук, на котором сидит сама, она не будет… – упрямо сказал Иаков Зеведеев, и горячие глаза его налились темным. – Она от богачей живет, а мы идем против богачей… Нам с такими связываться не пристало…
– Конечно… – рассудительно сказал Симон. – Эдак и беды наживешь. Надо тоже действовать с оглядкой…
– И богачи – такие же люди… – тихо сказал опять горбун. – Что, отказался бы ты от богатства, если бы тебе повезло?.. И ежели вы спервоначалу разбирать будете: тот нехорош да этот нехорош, так что же это будет? Здоровых лечить нечего – больных надо лечить…
– Это верно… – охотно согласился Кифа.
Но другие дружно напали на горбуна: от кого и идет все зло, как не от храмовников да от богачей? Снюхались с римлянами и заодно обирают бедный народ. И все более и более разжигая словами один другого, все запылали злобой уже не только к богачам, но и к бедному горбуну, который вздумал защищать ненавистных.
– Если у меня нет куска хлеба, а он весь в золоте, – страстно кричал рыженький Рувим, и на его пестром от веснушек лице пылал огонь, – то, значит, нет в нем сердца, значит, не человек он, а истукан бесчувственный!..
Андрей