Бег по краю. Галина Таланова
тысячи иголочек, и медленно спустившись по лестнице, словно в замедленной киносъемке, вышла в утренний молочный туман, сквозь который можно было разглядеть лишь себя. Ау! Люди! Вы меня слышите?
Весь день она была сама не своя, все время прокручивая, как заевшую граммофонную пластинку, события последнего дня. Она решила прийти домой пораньше, пока Андрея и его родителей не было дома.
Отпросившись с работы за час до звонка, бежала по улицам со сбивающимся дыханием, как загнанный заяц, почти задыхаясь. Сунула ключ в замочную скважину – и вздохнула с облегчением, поняв, что он нырнул до упора, повернула его – и вошла.
Решила, что надо быстренько приготовить что-нибудь вкусненькое: «Блинчиков что ли напечь? Или пирожков?» Замесила пресное тесто, поставила варить яйца, чтобы потом размять их вилкой и завернуть в блины. И начала священнодействовать. Через полтора часа все было готово.
Поставила на стол огромную гору ароматных блинов, налила в вазочку малинового варенья – мамин презент, открыла банку сгущенки, положила на сковородку десять блинчиков, завернув в них яйцо или творог.
Первой пришла свекровь. Лида так хотела, чтобы это был Андрей или свекор. Свекровь, раздевшись, быстро прошла в свою комнату, потом на кухню, где Лидочка домывала посуду после готовки, окатила невестку ледяным взглядом и изрекла:
– Если ты думаешь, что я позволю иметь сыну гулящую по ночам жену, то ты глубоко заблуждаешься.
Вскоре появился и свекор. Свекор равнодушно поздоровался с ней, наткнувшись на нее в коридоре, – и удалился к себе.
В квартире было холодно, как в ледяном доме в парке на Масленицу.
Лида с обмирающим сердцем, готовым заглохнуть совсем, забуксовав в колее, ушла в спальню и ждала мужа.
Она слышала, как свекровь прошла на кухню и загремела кастрюлями, будто по железной кольчуге врага, пытаясь изрубить ее на кусочки. Через полчаса свекровь позвала свекра ужинать. До Лидочки донесся запах борща.
Она посмотрела с тоской на часы. Андрея все не было. Лида стала разглядывать будильник. Часы были механические, древние, вставленные в деревянный кукушечий домик. Но кукушка давно умолка, маятник висел рыболовным грузилом. Стрелки замерли на месте, будто лапки присосавшегося к стеклу жука. Через каждую минуту длинная лапка конвульсивно дергалась – и передвигалась на одно золотистое деление. Маленькая короткая лапка дергалась реже, будто жук начал агонизировать. Кургузая лапка вздрогнула – и встала на палочке в паре с крестом.
Дверь спальни рывком распахнули – и выросшая в проеме на фоне уходящего в ночь коридора свекровь, готовая взорваться, как забродившая банка с огурцами, раздраженно сказала:
– Догулялась! Иди, ищи его теперь!
Через час свекровь взяла телефон и начала названивать друзьям Андрея.
Еще через час фосфоресцирующая свекровь вновь возникла на пороге спальни:
– Позвонила бы хоть