Кутузов. Книга 2. Сей идол северных дружин. Олег Михайлов
на которых он возил эту богатую посуду.
Под аккомпанемент этих жалоб в рядах стали рваться гранаты. Это заработали орудия, поставленные Наполеоном на захваченных им Праценских высотах.
Разгромив центр русских войск, французский император оборотился на дивизию Дохтурова, еще находившуюся у него в тылу в боевом порядке. Войска Даву, Удино, Сульта, Мортье, Бессьера, Вандама нависли со всех сторон, как тучи. Гвардия и резервы заняли высоты Аугеста, и Наполеон лично направлял на русскую колонну орудийный огонь и атаки. Он приказал своим маршалам не выпускать дивизию Дохтурова, и если не удастся заставить русских положить оружие, то истребить их до последнего солдата.
Дохтуров пытался перейти ниже Аугеста речку Литаву, но едва две пушки въехали на мост, как тот провалился. Говорили, что немцы подпилили сваи. Тогда войска построились в огромное каре на равнине между Гольбахом и озерами. К ним присоединились несколько полков из колонны Ланжерона и остатки разгромленной колонны Пршибышевского. Дохтуров решился искать дороги через болота, под градом картечи и свинцовым дождем. Свернув полки в густую глубокую колонну, он скомандовал:
– Марш-марш! Бегом!
Солдаты отступали неохотно, старики кричали из рядов:
– Стой!
Дохтуров возвращался к ним и повторял:
– За мной, за мной, дети!
Гренадерская рота в арьергарде штыками отгоняла наседавших французов. Бились молча, неистово, насмерть. Внезапно Сергей Семенов услышал страшное слово:
– Отрезают!..
Действительно, синие капоты французов замелькали и с фронта, и с флангов. Мокеевич, сурово нахмурившись, сказал унтер-офицеру:
– Спасай знамя! А я пока задержу с ребятами французиков. Уходи же… Прощай, Чижик!
Не было времени даже обняться напоследок. Неприятель сближался с трех сторон, чтобы раздавить горстку русских.
Семенов уходил не оборачиваясь. Вот позади хлестнул залп, другой. Хлопнуло еще несколько выстрелов. Гренадеры еще жили и сопротивлялись. Раздался последний выстрел, и все смолкло. Но впереди, уже невдалеке, русские колонны подходили к плотине у речки Цитавы. И водяная мельница, и плотина были затянуты пороховым дымом: 150 орудий с высот Аугеста шквальным огнем стремились задержать дивизию.
Впереди колонн ехал хладнокровной рысцой Дохтуров, сопровождаемый двумя проводниками-моравцами. Он приметил колебание солдат, которым по узкой плотине предстояло перебежать на другую сторону Цитавы. А на пути не было, кажется, живого места от ядер и гранат. Соскочив с бесполезного теперь коня, генерал бросился вперед с криком:
– Дети! Марш-марш! За мной!..
Адъютанты пытались его удержать, напоминали о семье.
– Нет! – отвечал им Дохтуров. – Здесь жена – моя честь! Дети – войска мои! – Генерал обнажил свое золотое оружие, которым был награжден за храбрость в шведскую войну 1790 года, и воскликнул: – Ребята! Вот шпага нашей матушки Екатерины! Умрем за отца-государя и славу России!..
Он