Фамильная честь Вустеров. Радость поутру (сборник). Пелам Вудхаус
сейчас? Обществу известен Вустер, срывающий с полицейских каски. Потом Вустера обвинили в том, что он ворует сумочки. Но этого мало, тетке захотелось познакомить мир с Вустером, который приезжает погостить в дом мирового судьи и в благодарность за его хлеб-соль крадет у него серебряную корову. Какая гадость! – праведно негодовал я.
– Очень неприятное положение, сэр.
– А интересно, Дживс, как примет меня старикашка Бассет?
– Будет любопытно наблюдать за его поведением, сэр.
– Не выгонит же он меня, как вы думаете? Ведь я как-никак получил приглашение от мисс Бассет.
– Конечно, не выгонит, сэр.
– Однако вполне возможно, что он глянет на меня поверх пенсне и с презрением хмыкнет. Не слишком вдохновляющая перспектива.
– Да уж, сэр.
– Я что хочу сказать? Ведь и без этой коровы я попал бы в достаточно затруднительные обстоятельства.
– Вы правы, сэр. Осмелюсь поинтересоваться, в ваши намерения входит выполнить пожелание миссис Траверс?
Когда ведешь автомобиль со скоростью пятьдесят миль в час, ты лишен возможности в отчаянии воздеть руки к небу – только так я мог бы выразить обуревавшие меня чувства.
– Никак не могу решить, Дживс. Совсем измучился. Помните того деятеля, которого вы несколько раз цитировали? Ну, он еще чего-то там жаждал, потом про трусость – одним словом, из кошачьей пословицы.
– Вы имеете в виду Макбета, сэр, героя одноименной драмы покойного Уильяма Шекспира. О нем сказано: «В желаниях ты смел, а как дошло до дела – слаб. Но совместимо ль жаждать высшей власти и собственную трусость сознавать? И хочется, и колется, как кошка в пословице».
– Вот-вот, это про меня. Я сомневаюсь, колеблюсь, – Дживс, я правильно произнес это слово?
– Безупречно правильно, сэр.
– Когда я начинаю думать, что меня отлучат от кухни Анатоля, я говорю себе: была не была, рискну. Потом вспоминаю, что в Тотли-Тауэрсе мое имя и без того смешали с грязью, что старый хрыч Бассет считает меня последним проходимцем, отпетым жуликом, который тащит все, что под руку попадается, если оно только не приколочено гвоздями…
– Прошу прощения, сэр?
– Разве я вам не рассказывал? Мы с ним вчера снова столкнулись, да еще похлеще, чем в прошлый раз. Он меня теперь считает настоящим уголовником, врагом общества номер один, ну, в крайнем случае, номер два.
Я кратко пересказал Дживсу вчерашнее происшествие, и вообразите смятение моих чувств, когда я увидел, что он усмотрел в нем нечто юмористическое. Дживс редко улыбается, но сейчас его губы начала кривить несомненная усмешка.
– Забавное недоразумение, сэр.
– Вы сказали «забавное», Дживс?
Он понял, что его веселье неуместно, мгновенно стер усмешку и вернул на лицо выражение строгое и почтительное.
– Прошу прощения, сэр. Мне следовало сказать «досадное».
– Вот именно.
– Понимаю, каким испытанием оказалась для вас встреча с сэром Уоткином в подобных обстоятельствах.
– Да уж, а если он застукает