Дорогами войны. 1941-1945. Анатолий Белинский
льдины в Рижском заливе. Встречаемся с немецким «купцом», с большим пароходом, идущим «нах фатерланд». Приспуская красный с черной свастикой на белом кружке флаг, толстый германец в форменной фуражке кланяется, как нэпман-лавочник. Я тоже салютую флагом, стронув его чуть-чуть с гафеля. Снова – немец, за ним – еще. Идут непрерывной кильватерной колонной из Даугавы в сторону Ирбена германские суда, увозя из Прибалтики своих германцев. Расчищают поле боя? Уже оккупированы Дания, Норвегия… А из Берлина – по-прежнему клятвенные заверения в нерушимости Пакта о ненападении.
«Беспроволочный телеграф»: фашистские самолеты то и дело появляются над Либавской базой. Будто бы наши дозоры на днях заметили у приемного буя, у средних ворот гавани, неизвестную подводную лодку.
В дозоре. Боевая готовность № 2. Ходим между Либавой и «заграничной» Палангой (Германия два года назад ее захватила у Литвы). Справа на горизонте, в трех милях, цепочка торпедных катеров. Не наши, конечно, немецкие. Июнь, начало лета, а летней радости нету, – как перед грозой с градом. Пограничный катер у борта. Ребята сказали, что вчера на внутреннем рейде в Либаве совершил «вынужденную» посадку немецкий гидросамолет. Наши арестовали летчиков, но из Москвы велели срочно отпустить, оказать помощь всяческую… Улетели фашисты!
19 июня. Я в госпитале (заправляя катер, наглотался бензина). Кострицкий, моторист:
– А сегодня мы в дозор уходим, поближе к Риге…
– Подожди меня! – прошу приятеля, и – к милосердным сестренкам:
– Дайте мне мою одежку! Скажите, что сам нашел…
Палдыес! Спасибо!
(22 июня в полдень фашистскими торпедными катерами был потоплен транспорт вместе с больными Либавского военно-морского госпиталя…)
Ирбен. Оба берега видны: эстонский остров Эзель и латвийский мыс Колка. Четыре пограничных «Охотника» с нами в дрейфе.
20-21 июня. Ничего существенного. Может, только поменьше германских судов прошло мимо нас из Риги. А погодка!..
«Двадцать пятого, – говорят, – смена придет! Интересно, пустят ли нас в увольнение в этот раз?» (Думается о чем угодно, только не о том тревожном, о чем думалось в дозоре у Паланги.) «Собачья вахта» – с полночи до четырех утра. Стоим с молоденьким лейтенантом из подплава, взятым «напрокат» (забыл его фамилию). Стуреса к этому времени списали с корабля.
– Что-то много рыбацких судов – идут и идут в пролив, на выход.
– А ну-ка, освети их прожектором! – приказывает лейтенант. Не похоже на рыбаков, одеты чисто. – Ладно, – заключает штурман, – они никакой опасности не представляют. А там их еще погранкатера прощупают…
22.06.1941. 04.00. Смена вахты. В той стороне, где Виндава, сверкает чтото. Молния? Но ни одной тучи на небе. Снова всполохи.
– А может, это наши корабли… Учение, готовность № 2? – рассуждает Березкин.
Будим командира. Командир:
– Радиста ко мне!
Заспанный Коля Гребенников доложил… что не может связаться с базой:
вышел из строя наш допотопный передатчик.
Полным