Первый нехороший человек. Миранда Джулай
раз – для тренировки. Положила письмо в конверт, надписанный «Кли», приклеила его скотчем к зеркалу в ванной, и отправилась вон, чтобы не быть дома, когда она его прочтет.
В эфиопском ресторане я попросила вилку. Мне объяснили, что придется есть руками, и тогда я попросила завернуть с собой, добыла вилку в «Старбаксе» и уселась в машине. Но горло по-прежнему отказывалось принимать даже такую мягкую пищу. Я оставила ее на тротуаре – для какого-нибудь бездомного человека. Бездомный человек-эфиоп окажется особенно счастлив. До чего же душераздирающая мысль – обнаружить вот так пищу с родины.
Когда я вернулась, она поглощала «ужин Дня благодарения» – ее любимую разновидность микроволновочной еды. Я немножко тревожилась о письме, но она, казалось, в мирном настроении – писала эс-эм-эсы и читала какой-то журнал при работавшем телевизоре. Она восприняла мое письмо хорошо. Я надела ночную рубашку и понесла свои умывальные принадлежности в ванную. Конверт, надписанный «Кли», все еще оставался приклеенным к зеркалу. Она либо увидела его и не прочитала письмо, либо еще не заходила в ванную. Я отправилась в постель и проверила телефон. Ничего. Филлип все это время тер Кирстен через джинсы – и никакой разрядки. Джинсы теперь уж в лоскуты, пальцы у него в ожогах, они ждут от меня «зеленый свет». В уборной смыли в унитазе.
Через минуту дверь в мою спальню распахнулась.
– Кто этот гость? – спросила она. В комнате было темно, однако я разглядела свое письмо у нее в руке.
– Кто?
– Который в пятницу, и мне из-за этого надо съехать.
– О, один старый друг.
– Старый друг?
– Да.
– Как же звать этого старого друга?
– Его зовут Кубелко Бонди.
– Это как будто придуманное имя. – Она двигалась к кровати.
– Ну, я ему передам, что тебе так кажется.
Я соскользнула с кровати и медленно отступила от нее. Если я побегу, получится ситуация погони, слишком устрашающая, и я заставила себя двигаться к двери как ни в чем не бывало. Она захлопнула дверь прежде, чем я к ней добралась. Сердце галопом, микротряска. Шамира Тай называет это «адреналиновый приход»: если он начался, ему придется доиграть до конца – ни остановить его, ни повернуть вспять. Темнота мешала ориентироваться, я не могла понять, где Кли, пока она не прижала мне голову вниз, макая меня, будто мы были в пруду.
– Пытаешься от меня отделаться? – пыхтела она. – Да?
– Нет! – Правильное слово, но не вовремя. Я попыталась подняться, она вновь метнула меня вниз. Я слышала, как хватаю ртом воздух, тону. Какое у нас сейчас движение? Необходим видеодиск. Мой нос оказался слишком близко от ее дрожжевых ног. Меня мутило, до зелени. Крик вырвался из меня хриплым шепотом, застрял у меня в горле. Близился мой апогей: если не воспротивишься прежде, чем доберешься до пика, – не воспротивишься никогда. Умрешь – может, не физически, но все равно умрешь.
Мои мехи породили его – самый громкий звук