Против лирики. Мария Степанова
каждое мое угу
К тебе клонимо челобитной
Как бы пастушка на лугу
Перед коровой чернобелой.
Чтоб, неразумное, не голосило,
Телу пальто покупается в талью.
Я под сорочкой зияю, как сито,
Перед горящей ночами плитою.
Ребра навыкате, скулы наружу,
Сложены губы, кругляся на «ю».
С места не встану! Боюся: нарушу
Шаткую архитектуру свою.
Все нелюбимо съеживается.
Что выбрано – на раз большает.
Был шерсти клок – ан с лапами лиса
И сладко чешут за ушами.
Когда глаза имела голубы,
Лица фарфор и плечи-плахи,
Иль не ходила в милые дубы
Как в обмороке я в уплаке?
В бумажной и оберточной коре,
В посмертной темноте теряя разум,
Точит слезу селедка в серебре
И я запятнана любовным глазом.
То прозрачный ноготь сгрызен в корень,
То проснутся волоса седыми,
То громоздкий шелк, вчера покорен,
Искажается в огне и дыме.
В запустеньи, как изба-читальня,
Украшая сумрачные бревна,
Как весна меняю очертанья
И себе заглядываю в брови
И гуляю в собственном ущербе
Точно горец в братственном ущелье.
Снежны пригорки, и воздух нечист.
Напряжена, как нога балерины:
Скажешь «Чирик» – откликается «Чиз!»
Птица. И тени от тяжести длинны.
Так над долинкой стою как баран,
Лоб уперевши в такой же соседа,
Как сообщающиеся сосуды
Или сугроб во середке двора.
Как рукава незапамятной шубы:
Свет одесную, свет и ошую.
Вывеска: что магазин белья.
Уши: расцветающие мальвой.
Шаг: как бы по льду, но и нормальный.
Рот: захлопнутый на «Я…»
Так этаж внимает этажу,
Лестницей сбегая на площадку.
Так Тангейзер во Венерин грот
По траве украшенной идет.
Раз меня губами не касаются,
Буду спать, как спящая красавица,
На ходу, а как бы на перине,
Что там слева ты не говори мне.
Две серьги, хранимые ушами —
Карты двух небесных полушарий,
Двух цветистых, кружевных.
Алый розан в каждой середине,
Точно пуп в окошечке бикини.
Кромкою морской окружены.
Их бы склеить – получился глобус,
Над которым, счастлив, помирай.
И, жива еще, вхожу в автобус:
В каждом ухе – полурай.
Тело то, сотрясаемо икотой,
Слезну влагу по личику точаще,
Тем не мене над женственной пехотой —
Как Чапай на грохочущей тачанке.
В сердце ваше я вдвинутая буду
С каблуков и по стриженое темя:
Так Свобода седлает баррикаду
И враги на станицу налетели.
Что мне с того, что утро в снегу по лоб,
И отплывает автобус, и свет в ларьке?
Тело,