Против лирики. Мария Степанова
шутих.
А это провожается жених.
Обритый. В арестантской робе.
Округи юг. В-оконная гора —
Нога, заброшенная набок.
Бежала мышь по краешку двора.
В дому сиротствующих тапок
Как языки, висели языки.
И сумерки вставали от реки.
Пока темно, я думаюсь в тебе,
Как провиант в горбу верблюжьем,
Как сувенир, нечуемый в беде,
Но милый, если обнаружим.
Уже, как было, собираем ужин.
И в чем-то белом, как в бинте,
В моем глазу на тем и сем свете
Видна – а мы тужи́м и ту́жим.
Я под ковром лежу лицом к ковру
И вверена его защите.
Утопленник всплывает поутру,
Тяжелый, сколько ни тащите,
Он полон солью, зеленью, водой
И как ни тщись, навеки молодой.
Там при свече, клонясь на подзеркальник,
Нагая мышь выслеживает вид
Безлюдных глаз, ушей немузыкальных,
Морщинки маленьких обид.
То на себя прикрикнет, как начальник,
Переменяется, прикроя стыд —
И, морем вспять, она уходит в спальник,
И вдоль хвоста, как берег, спит.
– А что-почто летит холодной мглой?
– Упырь крылатый с мышкой молодой —
На брачный пир, на пир венчальный.
– А кто-покто в звездах и при луне?
– Крылатый мыш на той войне, войне,
Войне прощальноей, печальной.
– Возвыхожу, как месяц из тумана,
Плыву, кивая, по стене.
Я тот Кому, которому внимала,
О Мышь, в ночном и в тишине.
Я пустота последнего кармана,
Я нос, купаемый в вине,
Двойник тирана, бедновик романа,
Наследник копей и Гвиней.
То нотабене, что в твоем подмышье,
Как знак отличия, я алым вышью,
Сметанным островом в борще.
И будешь ты – цари… И все земное
Я дам тебе, и полетим со мною
За облаками, в те пеще…
Водица слез сбегает на живот.
Язык облизывает щеки.
И кружево чулка само живет,
Врастает в бок, смежает оки,
И, как соски́, проснулися пороки
И наравне протягивают рот,
И огород свершает оборот
И урожай родит на солнцепеке.
И думаешь: зачем не нахтигаль
Я хуторской, и без прописки тута?
Зачем я вертикально протянут́а,
А Бог меня, как реку, настигал?
И я ложусь в канаву к водяному,
И я кажусь окошку слюдяному.
Есть старики, и к ним старухи есть,
А к ним охотничьи, с фазаном, шляпы.
Церковны кресла и еловы лапы
И взгория, которыми не лезть.
Смешная мышь в платке стоит как перст.
В ее роточке сыр. Подарок папы.
Еще в автобусе хватает мест.
И драпа – на пальто из драпа,
Куда девать вас, локти и плеча.
И хлеб из тостера, загрохоча,
Взлетает лбом, как бы глухарь с черники
И тяжело, петляя