Век мой, зверь мой (сборник). Осип Мандельштам

      Шло цепочкой в темноводье

      Протяженных гроз ведро

      Из дворянского угодья

      В океанское ядро.

      Шло, само себя колыша,

      Осторожно, грозно шло…

      Смотришь: небо стало выше —

      Новоселье, дом и крыша —

      И на улице светло!

      Когда щегол в воздушной сдобе

      Вдруг затрясется, сердцевит,

      Ученый плащик перчит злоба,

      А чепчик черным красовит.

      Клевещет жердочка и планка,

      Клевещет клетка сотней спиц —

      И всё на свете наизнанку,

      И есть лесная Саламанка

      Для непослушных умных птиц.

      Как подарок запоздалый

      Ощутима мной зима —

      Я люблю ее сначала

      Неуверенный размах.

      Хороша она испугом,

      Как начало грозных дел, —

      Перед всем безлесным кругом

      Даже ворон оробел.

      Но сильней всего непрочно —

      Выпуклых голубизна —

      Полукруглый лед височный

      Речек, бающих без сна…

      Оттого все неудачи,

      Что я вижу пред собой

      Ростовщичий глаз кошачий —

      Внук он зелени стоячей

      И купец воды морской.

      Там, где огненными щами

      Угощается Кащей,

      С говорящими камнями

      Он на счастье ждет гостей —

      Камни трогает клещами,

      Щиплет золото гвоздей.

      У него в покоях спящих

      Кот живет не для игры —

      У того в зрачках горящих

      Клад зажмуренной горы,

      И в зрачках тех леденящих,

      Умоляющих, просящих —

      Шароватых искр пиры…

      Твой зрачок в небесной корке,

      Обращенный вдаль и ниц,

      Защищают оговорки

      Слабых, чующих ресниц.

      Будет он, обожествленный,

      Долго жить в родной стране,

      Омут ока удивленный, —

      Кинь его вдогонку мне!

      Он глядит уже охотно

      В мимолетные века —

      Светлый, радужный, бесплотный,

      Умоляющий пока.

      Улыбнись, ягненок гневный – с Рафаэлева холста, —

      На холсте уста вселенной, но она уже не та…

      В легком воздухе свирели раствори жемчужин боль —

      В синий, синий цвет синели океана въелась соль…

      Цвет воздушного разбоя и пещерной густоты,

      Складки бурного покоя на коленях разлиты.

      На скале черствее хлеба – молодых тростинки рощ,

      И плывет углами неба восхитительная мощь.

      Когда в ветвях понурых

      Заводит чародей

      Гнедых или каурых

      Шушуканье мастей, —

      Не хочет петь линючий,

      Ленивый