Страж южного рубежа. Александр Забусов
здесь не одну сотню лет. Справа от ворот находилась небольшая изба, вот в нее-то Сергеич и завел Монзырева.
Обстановка внутри состояла из печи, выложенной из обожженной глины, топившейся хозяином по-черному. Возле окна, где вместо стекла была вставлена слюда, стояла небольшая деревянная кровать, накрытая шкурами животных, и приставленные к столу скамьи. На столе был глиняный светильник, в котором, источая характерный запах, горел жир.
– Садись, Николаевич, гостем будешь.
– Спасибо.
Уселись друг напротив друга.
– Ну, рассказывай, Сергеич, что за хрень такая, куда нас черти занесли?
– Насчет чертей не знаю, а находитесь вы, говоря современным тебе языком, в Киевской Руси. Десятый век вашей эры. И в гостях ты не у сторожа Сергеича, а у волхва и зовут этого волхва – Вестимир. Поговорим?
– Давай, – на лице Монзырева от полученной информации не дрогнул ни один мускул, хотя в душе холодным ветерком потянуло, но после увиденного в деревне он не ставил под сомнение слова этого человека.
– Думал, беседа у нас длинная получится, но время уходит, поэтому потороплюсь. Слушай. Попал я в ученики к волхву еще отроком. Сильным волхвом был старый. Мы дети Даждьбога. Многому он меня научил. Многому, но не всему. Родовичи, за кромку ушли которые, в Ирий, подали мне знак. Веси нашей опасность грозит, а помощь никто не окажет, как ни проси. Оповестил я родового боярина, мол, что придут в начале лета в набег печенеги клятые, как саранча расползутся по весям кривичей, да не внял он словам моим, жирком заплыл, богатством, оттого и погиб. Ведь весь наша – это все равно что пограничная застава в твоем времени, обязана первым встретить врага и сообщить о нападении. Времени было мало. Совет родовичей ушедших, да и не только их, был таков, искать родную кровь в грядущем, они де помогут. Нашел я тебя, потомка нашего, а с тобой и воев твоих. Привел сюда, да опоздал малость. Время не рассчитал, по-разному оно идет там и здесь.
Монзырев хлопнул глазами, не полностью врубаясь в ситуацию.
– А меня ты спросил, козлина старая? Волхв, а товарищам моим за что это все? А детям? Ты что наделал, чудак на букву «М»? – Монзырев схватил Вестимира руками за льняную рубаху.
– Охолонись, Николаич. Дослушай.
– Ну-ну?!
Ослабив хватку, отпустил старика, сверля его взглядом мутных глаз, злость на волхва еще не выветрилась из головы.
– Многие собраны здесь не просто так, вырвал я их из грядущего времени не зря. Что ж, слушай. Горбыль Александр Петрович – погибнет осенью в ноябре месяце, сопровождая из Рязани призывников в часть. В тамбуре электрички получит ножевое ранение в печень от залетного татя, по-вашему, отморозка. Ищенко Андрей Владимирович – в августе этого лета разобьется в районе Коломны на своей старенькой «девятке», откажут тормоза. Федорова Галина Александровна будет взорвана в машине вместо своего отца – крупного авторитета. Майкову Анну Сергеевну зимой изнасилуют «дети гор», потом задушат. Дети, пришедшие с тобой, тоже не все останутся живы