Собачий кайф. А. К. Замараев
с другом, чтобы притупить поток мыслей.
Андрей разглядывал шевелящиеся узоры на стенах, и, от пёстрых бликов и звонкого пения птиц за окном, ему стало радостно и тепло на душе. Он еле как подошёл к компьютеру и попытался набрать на клавиатуре группу «Dead Can Dance», но буквы вдруг ожили и запрыгали с одной клавиши на другую, Андрей по памяти натыкал название и быстрёхонько добавил его в плейлист. «Отлично!», – Обрадовался он.
Дима тем временем растёкся поперёк кровати. Ему казалось, что на него надвигается нечто непонятное. Стены вдруг завибрировали, под шторой всё полыхнуло дьявольски красным цветом, словно открылся портал в ад. Из отверстий в розетках выползали переливающиеся фракталами змеи. Извиваясь, они скатывались по стене прямо к кровати, отдавшись общему ритму вибраций стен и шума из красного ада. Дима не мог и не хотел даже пошевелиться и змеи, шипя, спиралью проползли по его рукам и скрутились под футболкой в области груди в ледяной клубок.
Андрей погрузился в музыку, он закрыл глаза и увидел, как она сияет разными кислотными цветами, из фракталов собиралась цельная, поражающая воображение движущаяся картина. Сначала это был просто сосновый лес, но затем в нём появились многоголовые красно-коричневые добродушные звери, у них были глаза словно озёра, носы, как у собак, под их лапами трещали и подпрыгивали красные блестящие глазастые ракушки. Где-то вдалеке слышались смутные людские стоны – должно быть, это Дима. Затем всё изменилось. Наступила ночь, лес полыхнул пламенем и красно-оранжевый дым, клубясь, улетучивался в лунное небо, стянутое тучами. В страхе звери побежали из леса, где-то вдалеке, горящие кислотными цветами, со скрежетом ломались деревья. Послышался ужасающий громкий рёв и осатанелый топот ног. Нечто наступало всё ближе и ближе. Через несколько секунд из горящего леса вышло оно, внушающее страх и ужас. У него было несколько пар запачканных кровью ног, которые стояли на загнивающих и горящих трупах зверей и людей, тело было тёмно-синим, с эрегированным членом, множество левых рук держали копья, топоры, мечи, а множество правых – держали оторванные человеческие скорченные от ужаса головы и длинные арканы. За спиной существа развевался кровавый плащ. Около десятка трёхглазых голов яростно и оскалено смотрели в душу Андрея, словно испытывая его на прочность, и самая злостная, самая мерзкая голова была бычья. Широкими ноздрями она выпускала жаркий пар, её рога направились в сторону парня, ноги и руки чудища были готовы к атаке… Нечеловечьим голосом оно что-то неразборчиво произнесло, отчего юноше стало, мягко говоря, не по себе.
Андрей в ужасе открыл глаза и наваждение пропало. Но осталось чувство неизбежной кончины, чувство того, что его собираются убить, раскромсать на части. Он посмотрел на Диму: всё виделось зернистым, дрожащее лицо то и дело изменялось, изредка, когда он сворачивался на кровати, обхватив колени руками, светились ярким зелёным цветом его глаза. Вдруг он резко встал и злостно выпалил:
– Андрюх… я такое осознал! У-уходи