Граф Брюль. Юзеф Крашевский
мне дашь совет? Как удержаться при дворе? Войти на лестницу – вещь невеликая, но не свалиться с нее и не свернуть шею – это похитрее.
– Я могу вам дать только один совет, – начал бывший лакей. – Все нужно делать через женщин. Без женщин ничего не сделаете.
– Положим, – возразил Брюль, – есть другие пути.
– Я знаю, что вы, ваше превосходительство, имеете за собой падре Гуарини и отца…
– Тс, Геннике!
– Я молчу, а все-таки прибавлю, пора вашему превосходительству подумать и о том, что власть женщины много значит: никогда не помешает иметь запасную струну.
Брюль вздохнул.
– Я воспользуюсь твоим советом, оставь это уж мне. – Оба замолчали.
– В каких отношениях вы находитесь с графом Сулковским? – шепнул Геннике. – Не нужно забывать, что солнце заходит, что люди смертны и что сыновья заступают на место отцов, а Сулковские – Брюлей.
– Этого нечего бояться, – улыбнулся Брюль, – он мне друг.
– Мне было бы более желательно, чтобы его жена была вашим другом, – заметил Ганс, – на это я больше бы мог рассчитывать.
– У Сулковского благородное сердце.
– Не спорю, но каждое сердце благородное более любит ту грудь, в которой оно бьется, чем всякую другую… Ну, а граф Мошинский?
Брюль вздрогнул и покраснел. Он быстро взглянул на Ганса, как бы желая прочесть, сказал ли он эту фамилию с задней мыслью.
Но лицо Геннике было спокойно и представляло олицетворенную невинность.
– Граф Мошинский не имеет никакого значения, – прошипел Брюль, – не имеет и никогда иметь не будет.
– Его величество выдало за него замуж собственную дочь, – медленно произнес Геннике.
Брюль не сказал ни слова.
– У людей злые языки, и поговаривали, – начал опять Геннике, – что панна Козель предпочитала бы иметь мужем кого-то другого, а не графа Мошинского.
Он взглянул в глаза Брюлю, который молчал, надменно подняв голову.
– Да, – крикнул он, – да! Он вырвал ее у меня своими интригами, он вымолил ее!
– И оказал этим вашему превосходительству величайшую в мире услугу, – рассмеялся Геннике. – Старая любовь не ржавеет, говорит наша пословица. Вместо одной пружины, вы можете иметь обе.
Они взглянули друг другу в глаза, и по лицу Брюля пробежала тень.
– Будет об этом, – сказал он. – Итак, Геннике, ты мой, рассчитывай на меня. Являйся ежедневно в шесть часов через черные двери… Завтра ты вступаешь в должность и здесь, у меня, будешь иметь канцелярию.
Геннике поклонился.
– И получу первое жалование, соответствующее труду.
– Да, если подумаешь, чтобы было чем заплатить.
– Это мое дело.
– Ну, теперь прощай, уже поздно.
Геннике поцеловал его в плечо и положил руку на сердце, а потом медленно, тихо и незаметно вышел из комнаты. Брюль нетерпеливо позвонил. Тотчас же вбежал испуганный камердинер.
– Во дворце бал начинается через полчаса. Носилки?
– Стоят внизу.
– Домино? Маска?
– Все