Генделев: Стихи. Проза. Поэтика. Текстология (сборник). Михаил Генделев

      Вспышки фонарей не отпечатали на брусчатке

      негатива тени его, не сохранили его шагов.

      Фонари свет бросают на мост, парапеты, реку,

      на человечество города, где ни одного человека,

      бывшего другом ему. Или врагом.

      Вечер по табелю – от прохлады до лязга зубов —

      в счет декабрьско-январских долгов

      раздает авансы,

      парк обходя кругом.

      Чужак продолжает – шаги продолжает,

      попытки потеряться

      то в нежилых адресах,

      то в ночи, то во тьме,

      то в огнях,

      на краю которых

      смыкаются

      низкие облака.

      Чужак продолжает – идти,

      притворяться не собою,

      но опять одиночкой

      (по-другому притворяться не удается)…

      …не разыскивается

      …не виновен

      …не помнит

      …не сознается

      Я стоял в центре площади,

      в сердце розы ветров.

      В городе,

      где имени нету мне и времени нету мне.

      Посередине жизни моей —

      лет, расходящихся от меня.

      Я стоял в сумерках —

      на грани ночи и дня, —

      подпирая стену, чей век – древней моего,

      а тяжесть и крепость – прочнее моей,

      под грозовым фиолетовым небом, краем

      еще принадлежащим дню.

      Я стоял под обложенным низкими тучами небом —

      без штандарта над головой,

      без столицы своей за спиной,

      я стоял со сжатыми кулаками,

      полными слабоумного прилежанья

      и радостной памяти войн.

      В ночи нет следователя. И

      подследственного – нет.

      Агента справедливости,

      спешащего вслед моим шагам

      в пустынном переулке или вдоль парапета

      над холодною рекою,

      в которой только фонари полощут свет.

      Кодекс причастности,

      как и законы притяженья,

      случайная мелодия затрет.

      Здесь длится ночь

      полгода – каждый год.

      Меж (дальше некуда) какой Европы зданий

      плутает некто – чужестранец,

      обходя бочком не разделявших

      ни его грехов, ни покаяний —

      и слыхом не слыхавших о таком?

      Для них – не стоящим вниманья пустяком:

      он жив? он мертв? он здесь? он далеко?

      На гору Мория он не полезет сам.

      Отчет о том, как прожил годы,

      в клочки! И по ветру – и отлетают к небесам —

      порхать над родиной чужой свободы.

      Когда бы ты меня не удержал,

      то я бы путь спокойно продолжал

      по направлению (в конце концов, что может здесь

      произойти?)…

      Шел, чтобы к вечеру границу перейти.

      Вергилия не пригласивши конвоиром,

      авось