Цветочки Александра Меня. Подлинные истории о жизни доброго пастыря. Отсутствует
вечер его привёл после совместной лыжной прогулки мой друг Г.С. Померанц. Саша был раскрасневшийся от мороза, бодрый, в вязаном, ручной работы, с оленями на груди, большом уютном свитере, с удовольствием пил горячий чай и был удивительно прост и естественен. Я всё твержу, вспоминая тот далёкий зимний вечер, блоковскую строчку: «Сольвейг! Ты прибежала на лыжах ко мне…» – именно таким светлым и бодрым вошёл в круг моих друзей отец Александр.
Фазиль Искандер
Впервые мы встретились с отцом Александром за городом, в доме наших общих знакомых. Я увидел человека редкой физической красоты и духовного обаяния. Знакомясь с личностью значительной, обычно некоторое время испытываешь отчуждение, трудность в нащупывании общих точек соприкосновения, пока не выйдешь на разговор близкий и дорогой обоим. В этом случае ничего подобного не происходило. Казалось, я встретился с человеком, давно знакомым. С первой же секунды полился интересный разговор, казалось, давно начатый и случайно прерванный. Выяснилось, что я с отцом Александром действительно был знаком, только заочно: читал несколько его прекрасных богословских книг, изданных на Западе под разными псевдонимами.
Майя Каганская
Надежда Яковлевна Мандельштам до того тщательно начертала план, что даже место моего назначения вывела крупными печатными буквами: Пушкино. Понимала, с кем имеет дело… И план действительно своё дело сделал – окончательно меня запутал, и я бессмысленно долго кружу между станционным буфетом и какими-то невнятными, сбегающими от перрона тропками.
Выручила буфетчица, не без удовольствия наблюдавшая мои стыдливые метания:
– Что? Небось жидовского батюшку ищешь?
Я утвердительно сглотнула: да, мол, ищу, именно батюшку, именно жидовского…
Сижу на завалинке, на сквозняке двух потоков речи: один – из окна, за которым отец Александр вразумляет какого-то нервного неофита, другой поток заливает уши первостатейным матом: рядом со мной на церковном подворье строительные рабочие обсуждают качество кирпича, досок, оплату, заказчика…
Новообращённый в смятении: можно ли совместить Евангелие и карнавал? А что, если даже и М.М. Бахтин, до сих пор до дрожи почитаемый, не кто иной, как роковой обольститель, ловец неокрепших душ?
Мат сильно мешает, но по отдельным просочившимся словам и интонациям понимаю: страдальцу грехи отпущены, а попутно и Бахтину с карнавалом, как учит нас М.М., католическая церковь карнавал не осуждала, и негоже нам, православным, быть святее папы Римского.
…В начале семидесятых торговая сеть страны зияет чёрными дырами, в которые косяками безвозвратно уплывают предметы любой необходимости. Поэтому моя авоська под завязку напичкана жестянками с «Бычками в томате», «Шпротами в масле», «Сельдью бланшированной» и даже всенародными любимицами – «Сайрой» и «Печенью трески». Это Н.Я. (Надежда Яковлевна Мандельштам – Ю.П.) прислала отцу Александру «кошерный» гостинец по случаю Великого поста и велела кланяться. Поручение нравственно безупречно именно