Я, Мона Лиза. Джинн Калогридис
только Леонардо понял, что происходит, он громко закричал, обратив весь свой гнев на убийц. Наконец толпа рассеялась, уже никто не стоял между ним и убийцами. Он побежал прямо на них, в то время как Франческо, не переставая пронзительно визжать, кинулся наутек. Было слишком поздно защищать добрую, невинную душу Джулиано.
Леонардо упал на колени рядом с поверженным юношей. Тот лежал на боку, чуть подогнув ноги, губы его шевелились, кровь пузырилась у рта и лилась ручьями из ран.
Леонардо прижал ладонь к самой страшной из них, зияющей дыре в груди Джулиано. Он расслышал слабый булькающий хрип – это легкие жертвы пытались освободиться от крови и втянуть в себя немного воздуха. Но все попытки Леонардо остановить кровотечение оказались тщетны.
Из каждой раны на груди Джулиано, облаченного в бледно-зеленую тунику, текла струйка крови. Эти струйки разветвлялись, потом соединялись, образуя решетку на теле юноши, пока наконец не собирались в одну расплывшуюся темную лужу на мраморном полу.
– Джулиано, – с трудом произнес Леонардо, по его щекам струились слезы при виде такого страдания, при виде изуродованной красоты.
Но Джулиано его не слышал. Он вообще ничего не слышал и не видел: его полуприкрытые глаза уже смотрели в иной мир. Когда Леонардо склонился над ним, он отрыгнул яркой пенистой кровью, дернулся, и глаза его расширились. Так он умер.
Теперь, стоя перед Лоренцо, Леонардо ничего не сказал о последних страданиях Джулиано – такие подробности только усугубили бы горе старшего брата. Леонардо не говорил ни о Барончелли, ни о Франческо де Пацци. Вместо этого он рассказал о третьем убийце, которого еще предстояло найти.
Леонардо поведал о том, что видел боковым зрением фигуру в балахоне, преградившую Джулиано путь к отступлению. Леонардо полагал, что именно этот человек и нанес первый удар. В тот момент, когда Джулиано попятился от Барончелли, незнакомец вырос за его спиной, как скала, загнав таким образом жертву в ловушку. В ту же секунду толпа загородила от Леонардо происходящее – он на короткое время выпустил незнакомца из виду; возможно, тот упал, но тут же снова вскочил на ноги. Он даже не шелохнулся, когда Франческо принялся как безумный орудовать кинжалом, и оставался на месте до тех пор, пока те два убийцы не скрылись.
Когда Джулиано умер, Леонардо поднял взгляд и увидел, что этот третий быстро направляется к выходу, ведущему на площадь. Возможно, он в какой-то момент оглянулся, чтобы убедиться, что его жертва мертва.
– Убийца! – прокричал художник. – Стой!
В его голосе прозвучало столько властной ярости, столько силы, что, как ни удивительно, заговорщик замер на ходу и бросил быстрый взгляд через плечо. Леонардо запомнил его образ, выхватив из толпы цепким глазом художника. На убийце был балахон из грубой мешковины, в какие рядились кающиеся грешники. Гладко выбритое лицо наполовину скрыто капюшоном. Леонардо разглядел только нижнюю губу и подбородок. Рука заговорщика, прижатая к боку, цепко держала окровавленный стилет.
Когда